Читать «У Пресноводья дуб зеленый...» онлайн - страница 12

– А залезай.

Парень вскарабкался и сел рядом.

– Родриго, – сказал он. – А ты?

– Что – родриго? – не поняла Уклейка.

– Имя такое. А тебя как звать?

– А на что тебе?

Болотные жители с детства заучили одну простую истину: имя кому попало не называй, кто знает твое имя – может получить над тобой власть. Особенно это соблюдали болотные черти – вон соседа Антип с семейством наловчились кликать Янкой, а кто он на самом деле – змей его знает, отзывается – и ладно.

– Как же я без имени с тобой разговаривать буду?

– Ну… – тут Уклейка крепко задумалась, человечьих девичьих имен она не знала, а болотные не подходили.

Тут надо сказать, что свобода, которой пользовались незамужние водяницы, объяснялась не самым лестным для слабого пола образом. Водяные полагали, что душа изначально дается только мыслящему существу мужского рода, а баба после свадьбы как бы пристегивается к мужней душе. Поэтому водяные носили имена почтенные, схожие с человечьими, девиц же называли как придется. И рассуждали весьма здраво – с не имеющей души девки какой спрос, а за бабу пусть муж отвечает, это уже его печаль.

– Не хочешь знакомиться, что ли?

Этот чернолицый был ненамного ее старше и, видать, пользовался у девушек успехом – очень уж его удивило молчание Уклейки.

– Так мы ведь уже знакомимся! – рассмеялась она, зная, что смех – сильнейшее оружие.

Искусство легкого, серебряного, рассыпчатого смеха водяницы изучали даже тщательнее, чем искусство быстрого и беззвучного плаванья. Оно за много веков было отточено до безупречности, и Уклейка, даже не слишком стараясь, своим хохотом могла свести с ума любого водяного, не то что мелиоратора, кроме разве что погруженного в свои миры Коськи.

Парень уставился на нее даже с некоторым испугом.

– Ты чего это, а? Чего смеешься?

– А так! Хочу – смеюсь!

Всякое соображение у парня пропало, мыслей не осталось – а были только смех, белое нежное горлышко и пронзительно свежий запах. Он и облапил девушку, рискуя свалиться с забора, и повернул к себе ее круглое личико, и поцеловал прямо в губы.

Уклейка знала от старших, что сбитый с толку человек именно так и должен себя вести. Она была незамужняя, не засватанная, слова никому не давала, а на проказы с людьми у водяных смотрели сквозь пальцы – тем более, что между пальцами были перепонки, у кого – прозрачные, у кого – не очень. Поэтому водяница вся отдалась своему первому поцелую – и ей это дело понравилось.

До того понравилось, что и глаза ее зеленые закрылись, и обычно острый слух напрочь отказал. Поэтому и не услышала Уклейка шлепанья по асфальту. А это Коська, окончательно составив в своей лобастой голове мир ледяных, со всеми мелочами и подробностями, шел поделиться с сестренкой. И обнаружил ее на заборе спорткомплекса, в обнимку непонятно с кем.

Прежде всего он вспомнил, почему их двоих не пустили в бассейн на сплыв, а велели сидеть снаружи на ступеньках. Состоящий при бассейне водяной Ефим боялся, что через черный ход, открытый ним нарочно для участников сплыва, заберется кто-нибудь совершенно ненужный, бездомный и грязный. Поэтому молодежи поручили ходить дозором и пугать всяких приблудных людишек.