Читать «Непогребенный» онлайн - страница 9

Чарльз Паллисер

О чем нам было говорить после столь долгой разлуки? Казалось глупым затевать банальную светскую болтовню о погоде, поездке, соседстве дома с собором и вытекающих из этого преимуществах и неудобствах. Тем не менее так мы и поступили. Все это время я не сводил с Остина глаз, поражаясь тому, как изменили его годы. И почти не сомневался, что у него в голове бродят те же мысли. Вернемся ли мы к мальчишескому тону общения, который так нравился нам когда-то? Или, что было бы гораздо лучше, выработаем новый, более зрелый? Не предстоит ли нам то и дело сбиваться на старый, теперь уже неуместный тон и вспоминать затем, как мало общего осталось у нас сегодня?

– Как я рад тебя видеть, – произнес я, когда беседа ненадолго прервалась.

Его губы дрогнули, и, не переставая улыбаться, он отпил из стакана.

Я почувствовал, что отвечаю идиотской улыбкой. Только чтобы не молчать, я ляпнул: « Сколько же лет минуло с нашей последней встречи?» Не успев закончить, я уже пожалел о сказанном. Странное дело: решишь не затрагивать в разговоре определенную тему – и она тут же просится тебе на язык.

Словно бы ничего не вспомнив при этих словах, он отставил стакан и принялся считать по пальцам.

– Двадцать лет.

– Больше. Двадцать два. Почти двадцать два. Он с улыбкой покачал головой.

Я не собирался затрагивать этот предмет вообще, но раз уж о нем зашла речь, мне захотелось выяснить все точно и этим ограничиться.

– Ты провожал меня на вокзале в Грейт-Ярмуте. Провожал. Такое у меня сохранилось последнее воспоминание: ты стоишь на платформе, и поезд трогается.

В его взгляде не отразилось ничего, кроме вежливого любопытства.

– Странно. Мне помнится, что мы с тобой возвратились в Лондон поодиночке.

– Ничего подобного. Вижу как сейчас: ты стоишь и машешь мне рукой. Это было двадцать восьмого июля – летом минет двадцать два года.

– Должно быть, ты прав. Ты из тех, кто знает прошлое.

– Очень трудно знать истину о прошлом, Остин. Но, поверь, то лето сохранилось в моей памяти как живое.

Произнося это, я не сумел сдержать волнение. Зубы выбили дробь о поднесенный ко рту стакан. Внезапно я испугался, что Остин назовет одно из двух имен, которые нам с ним упоминать не следовало. Стараясь унять дрожь в руке, я опустил стакан.

– Не будем спорить. Не важно.– Он улыбнулся и добавил: – А теперь о будущем. Ты можешь остаться до воскресенья?

– С удовольствием. Но придется утром выехать пораньше: племянница ждет меня в рождественский сочельник к полудню.

– А где она живет?

– В Эксетере – я упоминал в письме.

– А, ну да. Договорились. Мы будем проводить вместе вечера, а днем, боюсь, мне придется работать.

– Я и сам буду занят большую часть дня.

– Да, ты писал. Надеюсь, проклятый холод и туман не очень тебе помешают.

Я улыбнулся. Странно сказать, но у Остина всегда была склонность к проказам. Всего несколько дней назад я обратился к нему в письме с вопросом, удобно ли будет, если я нарушу нашу договоренность и приеду, не предупредив его заранее. Он ответил, что будет очень рад. А перенес я свой приезд на более раннее время вот почему. Получив от Остина приглашение, я вспомнил, что в библиотеке колледжа хранятся не внесенные в каталог бумаги, которые принадлежали некоему Пеппердайну, антикварию (он посетил город вскоре после Реставрации). Просматривая их, я наткнулся на письмо, которое – как я объяснил Остину – сулило разрешение многолетнего ученого спора, связанного с моим любимым периодом – царствованием короля Альфреда: нужно было только разыскать в библиотеке настоятеля и капитула некий документ. Я загорелся и поменял свои планы: задумал навестить Остина по пути к племяннице, а не в новом году, когда буду возвращаться.