Читать «Шумный балаган» онлайн - страница 147
Владимир Колычев
– И что там про балаган? – напрягся Дмитрий.
– Ну, Герман замолчал, когда про балаган запели. Слушал, как будто вспоминал о чем-то. А потом как психанет.
– В чем это заключалось?
– По кнопке приемника пальцем стукнул. Выключил его.
– И в какой момент? До того, как песня закончилась, или после?
– До того. Там про Вадика пели. Он что-то там пианист и педагог…
– И это Герману не понравилось?
– По всей видимости, да.
– А что именно ему не понравилось?
– Этого он со мной не обсуждал. Он вообще после этой песни как с цепи сорвался. Завез меня в лесопарк и… Вы спрашивали у меня, было у нас или нет. Было! Говорю же, он как с цепи сорвался. Только не думайте, что это было изнасилование.
– А может, все-таки изнасилование?
– Ну, я сама была не против, – замялась Инна. – Только мне совсем не понравилось. Грубый он был, злой.
– Извините за вопрос, но я должен спросить.
– Да.
– Он раздевался?
– Нет. Только рубаху расстегнул.
– Особых примет не заметили? Шрамы, татуировки?
– Где татуировки?
– Ну, на теле. На пальцах.
– У него на пальцах золотые печатки были. Мне показалось, что под ними наколотые перстни. Но я не вникала.
– Значит, на пальцах татуировки.
– И на груди.
– Что там было изображено?
– Да я точно не скажу. Темно было, не разглядела. Да, там же на груди шрам еще был. Он часть татуировки смазал.
– Как будто сводили татуировку?
– Сводили?! В смысле на нет свести? Нет, шрам не поэтому. Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что это было пулевое ранение.
– Пулевое ранение?! – Дмитрий встрепенулся, как охотничий пес, взявший след матерого волка.
– Ну, я точно не скажу. А татуировку я точно не разглядела…
– Может быть, это два дерущихся быка?
Именно такой татуировкой в свое время гордился Вадик Цепень. Символ агрессии и борьбы за власть. А потом одного быка пулей «убило». Скорее всего это был бык, который символизировал самого Вадика. Несладко ему, говорят, на зоне пришлось. Если верить оперативным сведениям, то Вадика опустили еще в тюрьме. А обиженным в зоне житья нет. А срок у Вадика был солидный. Пятнадцать лет, чуть-чуть до высшей меры недобрал. В восемьдесят восьмом он сел, в две тысячи третьем освободиться должен. Еще целый год, считай, осталось. Но это если от «звонка» до «звонка». Но «петуха» и за особо тяжкое преступление по условно-досрочному могут отпустить. У них же такая жизнь, что в самую пору год за два считать.
– Не знаю, может быть, – пожала плечами Инна. – Я не особо всматривалась. Да и быстро все случилось.
– Что потом было?
– Потом он извинился, сказал, что не должен был себя так вести. Домой меня отвез.
– К вам домой не заходил?
– Нет.
– Как вы с ним к Рите попали?
– Ну, разговор за преферанс зашел. Я сказала, что у Риты друг это дело любит. Он ухватился. В общем, я его к Ивану привела. На общую беду. Я же не знала, что он по картам большой специалист.
– Разве он в преферанс с Иваном играл?
– Ну да. Рита компанию им составила. Потом ей надоело. Мы с ней на кухню ушли, а они в комнате остались. В очко играть сели. Чего я буду говорить вам, чем все это закончилось…