Читать «Воспитан рыцарем» онлайн - страница 8

– А что он тебе дал, что прячешь?

– Тише же ты!.. Ничего не дал. Ну… серебра насыпал, только ты Мусилю не выдавай, это мои деньги, он мне сам подарил.

– Не скажу, конечно. Не надо мне твоей монеты, убери с глаз долой, я и так тебя не выдам, не волнуйся, Мошка.

Эх, и роскошный был ужин, годами бы о таком вспоминать: воин приказал пировать всем вместе, за одним столом, а все вместе-то – он, единственный постоялец, да местные обитатели трактира, четверо взрослых и мальчишка, и малышок охи-охи, по прозвищу Гвоздик, у мальчишки на руках… К приготовленному мясу двух видов, птице двух видов и рыбе трех видов притащили добавку: мед и варенье. И белого хлеба было вдоволь, и полубелого, и овощей с огорода, и трав… Его Величество Император, наверное, каждый день так питаться может или даже еще чаще, а у них в трактире такое не каждый год бывает: Лин, к примеру, впервые в жизни так много и вкусно обедал и ужинал, как сегодня. Взрослые пили вино, а Лину не положено, он пил кобылье молоко с медом, что в сто раз вкуснее любого вина. А уж охи-охи Гвоздик уплетал – аж пузико затрещало, и рыбку ему Лин давал, и мяско… Гвоздик мясо ел, ел, Гвоздик рыбку ел, ел да молочком запивал. Надо только не прозевать на землю, в траву его определить, когда понадобится…

Воин еще днем от Лина услыхал, как императорские егеря охотились на тургуна в этих краях и добыли его, теперь он с видимым удовольствием слушал подробный рассказ Мусиля о том, как они наскоро пировали в этом вот самом трактире, первый раз, пока еще вполпьяна отмечая победу над великим зверем, а Мошка и Лунь даже не боялись перебивать хозяина, вставляли свое слово, и воин также выслушивал их, благосклонно и не сердясь. Он сам ел и пил очень много, трактирских щедро угощал, не высчитывая будущего расхода, но все они, под строгим взором Мусиля, прикладывались к вину весьма умеренно, зато яства трескали от пуза, вдоволь.

Воина выпитое, похоже, вовсе не брало: как пришел он с утренней дороги веселым, грубым и зычным, так и оставался весь вечер: рожа красная, глаза черные, яркие, не мутнеют ни сыто, ни пьяно, голос резок, движения рук, ног и головы ровные, правильные…

– Что ты там все считаешь, что лоб морщишь, а, кабанок?

– Нет, нет, господин, я вовсе не…

– На, жмотюга. Еще золотой, в компанию к первому, сдачу не ищи. Терпеть не могу видеть счеты на трактирских харях. Успокоился?

– Да, господин! Но я…

– Довольно болтовни. Значит так: я буду петь, а вы все подпевать. Песня на мне, припев – на вас. Кхы… кхо… Пошел солдат воева-ать! В дому заплакала ма-ать!.. Куда ж ты, сокол, летишь!..

Подхватили, куда деваться. Припев-то простецкий, выучить его – раз чихнуть. Даже пьяненький Уму чего-то там соображает и пытается мычать вместе со всеми:

– Солдат идет с войны-ы!.. И все ему хоть бы хны!

За этой песней пошла другая, потом третья… Вот это было веселье – так веселье! Под конец, заполночь уже, Мусиль, Уму и Лунь с Лином били в ладоши, а воин пытался плясать «Веревочку» со старой Мошкой, но плоховато у них выходило, очень уж разные они были по росту и прыти. Так же резко и тем же громким голосом воин вдруг скомандовал спать, грохнул по столу кулаком для убедительности, и все разбрелись по своим местам. Лин с Гвоздиком на руках – как обычно, в тележный сарай при кузне, где у него был свой топчан.