Читать «Девственники в хаки» онлайн - страница 55

С грохотом захлопнув дверь своей комнаты, Дрисколл схватил с тумбочки полную пригоршню стрелок и метнул их в мишень. Потом он повалился на кровать, стараясь сдержать волну радостного удовлетворения, которая стремительно поднималась в его душе. Тщетно. Воспоминания были слишком свежи, слишком выпуклы. Жаждущий мщения Лю-безноу, волочащий раненую ногу вдоль строя голых, покрытых «гусиной кожей» солдат, вставал перед ним, как живой, и Дрисколл не выдержал. Смех вырвался наружу словно взрыв газа, и сержант даже не пытался его заглушить.

Притихшая казарма услышала этот смех сквозь закрытую дверь и в свою очередь сдавленно забулькала и захихикала. Первые робкие смешки сливались друг с другом, словно весенние ручьи, и наконец ринулись в окна и двери единым бурным потоком, грохочущим и неостановимым. Задорные возгласы, неистовые выкрики и раскатистый хохот доносились с каждой койки, как ни корчились их обладатели под одеялами, как ни затыкали рты подушками и ни свешивали головы к полу.

Бездомные псы на площади перед казармой в страхе затихли и присели на свои поджарые зады. Сержант Любезноу, пытавшийся вытащить из постели гарнизонного врача, прислушивался к этим звукам с подозрением и гневом. И под покровом сотрясающейся от всеобщего веселья темноты Сидни Вильерс выскользнул из постели и, счастливый, юркнул под сень москитьеры над кроватью Пэтси Фостера.

6

С самого утра стояла сильная жара; низкие облака грозили дождем, но не торопились пролиться освежающей влагой, стройные пальмы замерли неподвижно, как люди, поникшие головами в печальном раздумье.

Была суббота, и Филиппа убила целое утро, наблюдая из окна своей спальни, как солдаты пенглинского гарнизона пытаются заниматься военной подготовкой. Чуть ниже пригорка, на котором стоял домик полкового старшины Раскина, лежала рассеченная оврагом долина, половинки которой соединял шаткий деревянный мост. Ближайшая к дому часть долины представляла собой обширное пространство, покрытое красноватой, хорошо утрамбованной сланцевой глиной, на которой ничего не росло. Противоположный берег оврага был, напротив, ярко-зеленым. Чуть дальше торчали над пышной тропической растительностью плоские крыши казарм, похожих на желтые сырные головы.

Разбившись по отделениям, солдаты разошлись по твердому глинистому полю. Все они были в башмаках, гетрах, защитного цвета шортах и беретах, залихватски сдвинутых на правое ухо, но без рубах. Впрочем, никакого интереса для Филиппы они не представляли; она глазела на них только потому, что сегодня был выходной, и ей не надо было идти на работу в детский сад.

Каждую субботу на поле происходило одно и то же. В конторах никто не работал, и личный состав гарнизона делился на две части. Половина солдат отправлялась на расположенное в двух милях от Пенглина стрельбище, где посылала пулю за пулей в безвредные мишени; вторая половина усердно топтала глину, предаваясь тактическим занятиям.

По случаю удушающей жары, которая преследовала ее всю ночь, Филиппа давно сбросила пижамную курточку и осталась в одних панталонах. Лежа на животе, она смотрела в окно, но так, чтобы солдаты внизу не могли ее заметить. В разных концах поля занималось одновременно около десятка секций, и Филиппа увидела отца, который то размахивал своим офицерским стеком, указывая обучаемым на какие-то промахи, то, крепко зажав его под мышкой, с важным видом переходил от одной группы к другой.