Читать «Секта эгоистов» онлайн - страница 51
Эрик-Эмманюэль Шмитт
— Вы же не знаете, что они затеяли! Они хотят запереть вас здесь, чтобы вы больше не могли ходить в город. Они стыдятся вас! Хозяин, сделайте что-нибудь! Они хотят забрать меня у вас. Вмешайтесь, покажите, кто здесь главный, покажите им вашу силу! Смилуйтесь надо мной, хозяин, ежели вы не заступитесь, они меня опять загонят на конюшню!
Гаспар побелел от гнева. Стало быть, его творения так ничего и не поняли! В течение долгих минут он оставался безмолвен, затем глаза его недобро сверкнули. Наконец он произнес глухим от ненависти голосом:
— Ступай, мой добрый Бургиньон, и спи спокойно. Нынче ночью я вмешаюсь. Коль скоро по-другому не получается, то уж на этот раз они поймут!…
В полночь, когда весь дом затих, Гаспар спустился с чердака. На каждую дверь он наклеил новое воззвание. На сей раз оно было писано от руки, укрупнившимся от гнева почерком, с заостренными буквами и яростными загогулинами:
Он поднялся к себе и развел в камине поистине адский огонь.
Когда пламя загудело в трубе, дрова затрещали и жар стал невыносимым, Гаспар сунул в огонь кочергу и каминные щипцы и ждал, пока они не раскалились докрасна. Потом, без колебаний и без трепета, приблизил раскаленное железо к лицу.
Ужасающий вопль прорезал ночную тишину.
Все домочадцы кинулись на чердак.
Гаспар лежал, распростершись перед камином, в удушающем жару, бездыханный и с выжженными глазами.
Пахло паленым мясом.
Так Гаспар ослеп.
Очнувшись, он удивился: мрак оказался не черным, а красным, цвета пламени.
До него доносились голоса. Вокруг плакали; он различил голос Бургиньона и нескольких родственниц. И рассердился, не сумев узнать всех.
— Бургиньон, славный мой Бургиньон, мне больно… если бы ты только знал…
— О, хозяин!… — только и мог отвечать Бургиньон, которого душили рыдания.
— Люди сами этого хотели, Бургиньон, я бы никогда до этого не дошел, ибо Бог добр. Лишь ради того, чтобы дать людям возможность спастись, я причинил им это горе. Ради них, только ради них, ибо, верь мне, я тоже страдаю! Я уничтожил видимый мир. Но мне больно, Бургиньон, мне так больно!… — Он судорожно схватил верного слугу за руку. Рука была мокра от слез. — Однако ты тоже страдаешь, мой бедный Бургиньон, хотя тоже этого не заслужил. Прости меня, я не мог поступить иначе. — Он попытался устроиться поудобнее на своих подушках, но страдание было повсюду. — Отныне вы будете слышать аромат роз, но не увидите их; солнце будет согревать вас, но не светить; поэты не станут больше поверять свои тайны луне и звездам. Мужчинам и женщинам для любви останутся лишь осязание кожи и запахи… Но я оплакиваю не зримый мир, а безумие людей, вынудившее меня подвергнуть всех нас такой каре. А теперь, добрый Бургиньон, оставь меня, и вы тоже, оставьте меня все. Мне надо перетерпеть эту муку — искоренение зримого… Оставьте меня.
