Читать «Темные тропы» онлайн - страница 11

Реальностью для него стала одна из теплых ночей минувшего лета, когда он проснулся от криков обезумевших родителей. Он никогда бы не поверил, что столь безмятежное, по обыкновению, лицо его отца могло быть так искажено страхом. Родители бегали сломя голову по окрестным полям, в то время как черная пасть Темной Тропы, казалось, все пожирала на своем пути. Он помнил странную тишину, царившую вокруг, руку матери, которая до боли сжимала его собственную, свои исцарапанные голые ноги и эту желтоватую зарю, которая вставала над дымящимися тошнотворными руинами.

На то, чтобы зачеркнуть двадцать лет жизни его родителей, отданных этому хозяйству, хватило всего одной ночи, и Мэл, сжав кулачки, долго не мог оторвать глаз от сотрясаемых рыданиями плеч своего отца. Потом он спрашивал, почему они не могли защитить себя, почему не могли применить против харонцев оружие, как они это обычно делали, чтобы отпугнуть воров или дезертиров, которые иногда бродили вокруг фермы. Отец взял его на руки и сдавленным от волнения голосом сказал:

– Только фениксийцы умеют ковать оружие, которое годится для защиты от них.

– Тогда почему же они не дают его нам? – возразил Мэл, нахмурив брови.

– Потому, что у нас нет возможности его купить… – вздохнул его отец.

– Тогда я тебе его дам, – прошептал ребенок. Это обещание запечатлелось в памяти Мэла. Он использовал его как щит, чтобы победить на испытаниях в фениксийской лиге. Он поклялся исполнить этот священный обет после того, как тяжелые двери Башни закроются за ним. Когда он вернется к своим родителям, в его руках будет закаленный в огне Феникса клинок – меч, который он предоставит в распоряжение своему отцу и другим фермерам, которых не способна защитить империя.

Могли ли события сегодняшней ночи поставить под угрозу его клятву? В своей речи Януэль подтверждал, что фениксийцы будут продолжать ковать мечи. Но для кого они будут предназначены? Мэл хотел иметь твердую уверенность в том, что настанет день, когда он сможет сражаться, отстаивая своих близких, когда он будет иметь право защищать земли, ради которых фермеры, такие как его родители, обрекали себя на долгий труд.

Он напрягся, почувствовав руку Януэля, которая мягко легла на его плечо.

– Говори же, Мэл.

Под маской боли мальчик прочел на этом лице такое искреннее сострадание, что у него невольно вырвалось:

Я хочу, чтобы мои родители гордились мною.

Он произнес это с такой непритворной искренностью, что Януэль едва удержался, чтобы не прижать его к своей груди.

– Разве у них есть основания для обратного?

– Учитель, ты говоришь, что мы будем продолжать ковать мечи, но ты также сказал, что требуешь беспрекословного подчинения. Значит ли это, что ничего не изменится?

Януэль заколебался. Он ожидал, что ученики окажут ему доверие прежде, чем он признается им, чего от них хочет. Времени для объяснений и оправданий не было, и он рассчитывал с помощью недавно приобретенной власти добиться их согласия. Мэл ускорял события и, по правде говоря, предлагал ему шанс действовать в открытую. Януэль решился ухватиться за эту возможность: