Читать «Плерома» онлайн - страница 10

У Вадима было полно приятелей, его многие считали «неплохим пацаном». Ближе всего он сошелся с Толькой Бажиным и Валерой Тихоненко, первый был сыном завгара, а второй — бухгалтера все из того же политехникума. Они жили в том же доме, что и Барковы, только на втором, деревянном этаже. Бажин — медлительный, основательный и вдумчивый толстяк, Тихоненко, в опровержение фамилии — егоза, враль и везун. Учились все трое в одном классе, проводили вместе много времени, и не раз плотно дрались «толпой» с «овражскими». Вадиму обычно рвали рубаху или штаны, Бажину квасили физиономию, Валерка даже свои очки умудрялся сохранить в целости. Юный Барков считал этих пацанов ближайшими своими друзьями, и близкими настолько, что мог поделиться с ними чем угодно, даже странноватыми «мыслями», что забредают в любую мальчишескую голову. Он считал, что и у них нет от него тайн. Возможно, так оно и было. Сохранялось такое положение до одного случая, смутившего его неустойчивые, еще детские чувства.

Он, наверно, мог бы изложить им сам факт, но значительно важнее факта было то, что произошло в душе, что он испытал в связи с ним. Договорились они как-то о встрече у танцплощадки, что в глубине районного парка, зычное место рандеву этой троицы. Чтобы не торчать жаре, Вадим скрылся в пустой фанерной будке для 'продажи билетов и уселся там на полу. Июльский парк был напоен солнцем под завязку, и звуки не смели забредать в него. Возилась какая-то утомленная техника за оградой на площади. Истома, тишина, муравьиная колонна движется одновременно вверх и вниз по стене, кажется, слышишь как шуршат лапки. И вдруг на фоне этого раскаленного, пустынного эфира шум приближающихся шагов. Вадим затаился, уверенный, что это или толстяк, или очкарик. Им его не видно. Когда подойдут поближе, он выскочит Чингачгуком и пугнет.

Приближаются как минимум двое. Подходят, подходят, еще чуть-чуть и… Раздался голос Аллы Михайловны, и обращалась она — Вадим сразу его узнал по голосу — к Чехову. «Не надо меня так прижимать!» Будка качнулась и заскрипела.

Жила неподалеку от центра в собственном доме пара братьев, здоровых круглолицых парней с огромными залысинами и мощными усами скобой. Оба недавно вернулись из армии, и их побаивалась вся округа. Так вот это один из них прижал классную руководительницу Вадима к стене фанерного, потрескивающего укрытия и стал хрипло нашептывать ей слова, понимать смысл которых воображение школьника отказывалось. Он не мог представить себе, что мужчина может говорить женщине такое. И даже слыша, не верил. И все это происходило в каких-то сантиметрах от него. Классная руководительница лишь недовольно вздыхала, отлепляя пальцы Чехова от талии, и сдавленным голосом сообщала, что он ее «совсем задушил», и что сейчас их кто-нибудь увидит. Усатый агрессор угрожающе промурлыкал, что придет к ней сегодня ночью, а она с оскорбительным смехом отвечала, что хозяйка на него спустит собак. Он говорил, что хочет, чтобы они виделись как можно чаще, а она, опять со смешком, говорила, что желала бы видеть настоящего Васю Чехова, каким он ей представлялся до сегодняшнего дня. То есть, не хамом, а таким сильным-благородным. В конце концов он стал упрашивать, канючить, но Алла Михайловна вырвалась, качнув незакрепленную в земле будку и ушла. Чехов жалобно, но грязно выругался, сплюнул вглубь Вадимова укрытия, попал в муравьиную колонну и побрел в обратном направлении. А Вадим остался сидеть в будке до краев наполненной мучительным стыдом, и не понять было, что в нем его собственное, что чеховское. Какой, оказывается, позор сулит приближение к женщине. Даже такому гиганту, как усатый дембель, да еще имеющему громадного брата. Поведение Аллы Михайловны показалось ему вполне адекватным, единственно возможным. Что еще делать женщине, когда ей предлагают ТАКОЕ.