Читать «Засечная черта» онлайн - страница 61

— Ну что ж, Анютушка, давай рассуждать взвешенно и последовательно, как учат нас философские греческие трактаты, — Михась указал в угол, где стоял окованный железом сундучок, содержавший в себе единственное земное богатство отца Серафима: полдюжины книг.

Девушка кивнула с готовностью, подалась вперед, ее лицо приняло сосредоточенное выражение.

— Обидевший тебя изверг — это враг. — Михась жестом остановил попытку Анюты возразить ему и продолжил: — Враг. Причем еще и мой личный. А врага или уничтожают, или, при неравенстве сил, бегут... Что скажешь про вторую возможность?

— Куда ж я побегу из своего села? Кому я нужна? Да и тетку не бросишь. Она ж мне заместо матери, родная душа. Небось убиваться да тосковать по мне будет, и так у нее жизнь безрадостная.

— А здесь, в ските, нельзя тебе укрыться?

— Да нет, здесь-то меня в первую голову и начнут искать, ибо все знают, что я от нашего прихода церковного отцу Серафиму ношу доброхотные даяния.

— Так что же мы сидим? — Леший вскочил, вернее, неловко и судорожно поднялся на ноги. — Ведь вот-вот погоня может нагрянуть, этот Никифор со своими дружками.

— Нет, Михась, не волнуйся! Никифор тот, когда меня встретил, уже в выездном кафтане был. Он каждый месяц на неделю в городок ближайший ездит. Дела у него, говорят, какие-то с самим городским наместником-воеводою. Да небось и торговлишка в городе имеется, — успокоила лешего девушка.

— На неделю, говоришь? — Михась задумался, затем сказал твердо: — Это меняет дело. За неделю можно много успеть и хорошо подготовиться. Раз мы не можем отступить, то будем сражаться. Враг должен быть уничтожен. Весь вопрос как? И еще — кем? Я, конечно, могу попробовать соорудить лук со стрелами да сесть в засаду на лесной дороге, по которой противник будет из города возвращаться... Но вряд ли я в засаде этой смогу оставаться столько, сколько надо, не теряя внимания и боевой готовности. Да и из лука, честно говоря, я с детства так и не научился хорошо стрелять, не то что из огнестрельного оружия... А ведь у нас в дружине луки делали — что надо, непревзойденные умельцы их изготавливали. То есть никакой уверенности, что я из самодельного лука сейчас попаду надежно, сумею врага насмерть поразить, у меня нет.

Михась говорил отстраненно и беспристрастно, как будто речь шла о ком-то другом, а не о нем самом. Но Анюта видела, как тяжело дается ему эта беспристрастность. Лицо дружинника словно потемнело, остро обозначились скулы, в глазах застыла боль и тоска, и еще что-то, что трудно передать словами. Анюта никогда в жизни не испытывала чувства превосходства над врагами, не ощущала в себе могучей силы и уверенности и не понимала, что может значить для человека внезапная потеря этой самой силы и уверенности в себе. Михасю и в страшном сне никогда бы не могло присниться, что он — краса и гордость дружины Лесного Стана, а заодно и флагманской морской пехоты Ее Величества Королевы Англии — будет всерьез готовить операцию по уничтожению деревенского мужика, пусть даже очень богатого и очень толстого. Причем успех этой, с позволения сказать, операции выглядел весьма сомнительным. Михась впервые в жизни не был уверен в победе. А ведь он без малейших колебаний выходил в одиночку и без оружия против полусотни опричников, втроем с сержантом Парксом и Томом Мэрдоком атаковал захваченный испанцами флагманский корабль! Впрочем, не втроем, а вчетвером. С ними была Джоана, отвлекшая испанский караул, державшая штурвал во время схватки с доном Эстебаном... И сейчас он не один, а с Анютой, которая должна стать его руками, зарядиться его мужеством и боевым духом. Михась собрал всю свою волю в кулак, чтобы подавить вновь захлестнувший все его существо приступ отчаяния и унижения от собственного бессилия, и продолжил прежним спокойным рассудительным тоном: