Читать «Полвека с небом» онлайн - страница 4

И вдруг в наушниках шлемофона послышался голос ведомого:

— Горишь, «Дракон»! Справа пламя. Прыгай!

«Нарвался все-таки! — пронеслось в голове. — Досадно…»

Под крылом свинцовой рябью расстилалось море. Ветер гнал к берегу невысокую волну. Прыгать рано, решил я. Надо постараться подойти как можно ближе к тому участку берега, где располагались наши войска. В кабине уже изрядно тянуло гарью, от дыма начали слезиться глаза, но высоты у меня еще было около полутора тысяч метров, и мотор пока тянул. Вдобавок помогал ветер. Более сильный здесь, наверху, он дул туда же, куда стремился и я. «В общем, какое-то время продержусь», — скользнуло как бы краем сознания.

Ведомый увязался за мной. Он шел сбоку и выше, видимо решив сопровождать меня до конца. В этом, конечно, был смысл. Немцы охотно расстреливали выбросившихся с парашютом летчиков в воздухе. Да и в случае моего удачного приземления не худо засечь место — проще найти потом. Но горючего у Самойлова, по моим расчетам, оставалось в обрез.

— Возвращайся на аэродром!

Дым, густо заволакивающий кабину, жжет горло, не дает говорить. Не знаю, слышит ли меня ведомый, — мне уже не до разговоров. Пора прыгать…

На утро за мной прилетел из штаба армии связной У-2. Не зря, значит, Самойлов кружил надо мной — точно засек координаты командира своего корпуса.

Стоя на берегу моря возле села Кабардинки с двенадцатикратным биноклем, который взял у морских пехотинцев, я рассматривал Новороссийск и его окрестности.

Знакомые места! Да еще как знакомые-то… Вот уж и впрямь угораздило свалиться с неба на землю именно там, где родился и вырос, где провел свое детство, свою юность и где когда-то получил путевку в большую жизнь… Оказывается, не только в кино да романах судьба такие коленца выкидывает!

И пока я шел к поджидавшему меня У-2, в памяти одна за другой оживали картины прошлого…

…Родился я в здешних краях за семь дет до Великой Октябрьской революции — в 1910 году, в декабре месяце.

В Станичке — пригородном поселке Новороссийска, — среди неказистых, приземистых одноэтажных домишек, где в ту пору ютился рабочий люд со своими семьями, стоял среди прочих в конце Варваровской улицы и дом моего отца — стрелочника железной дороги Якова Савицкого. Заработки у отца, как и у большинства обитателей рабочей слободки, были невелики, но семью кое-как содержать удавалось. Я в семье был четвертым. Как младшего, меня, может быть, любили чуточку больше, оберегали от мелких житейских неурядиц не только родители, но и старшие братья.

Жизнь отца оборвала азиатская холера, губительные эпидемии которой случались в те времена нередко. Отца похоронили. Помню, как тихо всхлипывала, почти без слез плача, мать, как молчаливо сгрудились за ее спиной старшие братья…

С того дня жизнь наша быстро покатилась под откос. Сбережений отец не оставил — не те, как говорится, доходы; вещей на продажу тоже не накопили, и вскоре пришел тот день, который в народе издавна привыкли называть черным.

Однажды мать сказала: