Читать «Царь голод» онлайн - страница 6
Леонид Николаевич Андреев
Голос его благороден и звучен; и глубочайшей нежности полны его обращения к несчастным детям.
Царь Голод. Дети! Милые дети мои! Я услыхал ваши стоны и пришел.
Бросьте работу! Подойдите ко мне. Бросьте работу.
Останавливается выжидающе, озаренный красным светом раскаленной печи.
И медленно собираются вокруг него работающие. Только трое из них вступают в полосу света и становятся видимы отчетливо, остальные же стоят грудою темных теней; и только кое-где случайный луч выхватывает из мрака голое могучее плечо, поднятый молот или суровый профиль.
И те, которые видимы, таковы по своей внешности.
Первый Рабочий– могучей фигурой своею и выражением крайней усталости походит на Геркулеса Фарнезского. Ширина обнаженных плеч, груды мускулов, собравшихся на руках и на груди, говорят о необыкновенной, чрезмерной силе, которая уже давит и отягощает обладателя ее. И на огромном туловище – небольшая, слабо развитая голова с низким лбом и тускло-покорными глазами; и в том, как наклонена она вперед, чувствуется какая-то тяжелая и мучительная бычачья тупость. Обе руки рабочего устало лежат на рукояти громадного молота.
Второй Рабочий– молодой, но уже истощенный, уже больной, уже кашляющий. Он смел – и робок; горд – и скромен до красноты, до заиканья.
Начнет говорить, увлекаясь, фантазируя, грезя, – и вдруг смутится, улыбнется виноватой улыбкой. На земле он держится легко, как будто где-то за спиною у него есть крылья; и, кашляя кровью, улыбается и смотрит в небо.
Третий Рабочий – сухой, бесцветный, будто долго, всю жизнь, его мочили в кислотах, съедающих краски. Так же бесцветен и голос его; и когда он говорит, кажется, будто говорят миллионы бесцветных существ, почти теней.
Звук маленьких живых молотков совершенно затихает.
Царь Голод
Горе, горе работающим!
Рабочие
Царь Голод. И я принес вам привет от ваших братьев. И я принес вам великий наказ от ваших братьев: готовьтесь к бунту!
Молчание. Бухает молот.
Готовьтесь к бунту! Уже веет незримо над головой кровавое знамя его, и сам в ночи, содрогаясь муками земли, стонет колокол всполоха.
Я слышал его стон!
Молчание.
Первый рабочий