Читать «Алая линия» онлайн - страница 81

Эти озорные, порой чертовски наглые глаза, этот бархатный голос, в котором нет-нет да слышатся стальные нотки. Вот истинный рыцарь до мозга костей. И до чего же красив дон Алонсо! Невысокий, стройный, ловкий, белозубый. Улыбнется – словно горстью звонких дукатов одарит… А до чего смел! Три года назад, чтобы блеснуть своей удалью перед королевой, он на руках обошел -было это в дни пасхальных празднеств – вершину Хиральды по узкому, в ладонь шириной, карнизу. А Хиральда на три головы выше самых высоких колоколен Севильи. Под стенами Гранады он одолел в честных боях с дюжину самых могучих мавританских витязей. Тяжелый меч казался тростинкой в его руках, а на коне он творил чудеса. Ему связывали ноги, сажали в седло, и тем не менее он и со связанными ногами гнал своего скакуна через высокие изгороди, и при этом то нырял под конское брюхо, то плыл в воздухе, опираясь кончиками пальцев на седельную луку. С доном Алон-со на лихое дело рыцари шли как на приятную прогулку. С ним весело было и шалить на большой дороге, и драться с маврами, и грабить в ночную пору сонные андалузские городишки.

– Не горюй, Педро, – говорили люди, знающие дона Алонсо. -Это не первый и не последний его поход. Вот увидишь: он еще себя покажет на заморской земле и наш адмирал не оберется хлопот, когда дон Алонсо взыграет духом во всю свою мощь.

А добрые христиане подъедали последние крохи из кастильских запасов экспедиции и сидели в своих жалких хижинах, сложа руки. Впрочем, руки у них были заняты: день и ночь благородные рыцари расчесывали свои отощавшие тела – от москитов в Изабелле не было житья.

Ровно через четыреста лет удалось выяснить, что эта назойливая нечисть впрыскивает в кровь своих жертв возбудителей желтой лихорадки – страшной болезни, от которой люди умирают в невыносимых муках. Но в Колумбовы времена никто не знал, по какой причине одолевает человека этот недуг; вину за него возлагали на дьявола и – еще в большей мере – на адмирала, который коварно завлек честной народ в эту проклятую страну.

Свалился и сам адмирал. Педро не отходил от его ложа, поил больного всевозможными отварами и настойками, которые на маленьком таганке кипятил главный и единственный лекарь города Изабеллы дон Диего Альварес Чанка.

Однажды Чанка послал Педро в гавань – запасы всевозможных лекарств остались у доктора на корабле. Педро с радостью вырвался из постылого адмиральского табора – на всех судах у него были друзья и приятели. Правда, неделю назад, в самом начале февраля, двенадцать кораблей ушло в Кастилию, и гавань изрядно опустела, но и на пяти оставшихся судах – «Марии-Галан-те», «Нинье», «Гальеге», «Сан-Хуане» и «Кардере» – было с кем почесать язык. Педро взял на «Марии-Галанте» лекарства, побывал затем на «Нинье», где ему знаком был каждый гвоздь, и направился на «Гальегу». Два великих плавания многому научили Пед-ро. Корабельную службу он теперь знал не хуже любого боцмана и мигом замечал, где высучился трос или правильно ли закреплен фока-шкот. И на подходе к «Гальего» он приметил, что томбуй -поплавок, который указывает, где отдан якорь, – едва держится на своем поводке – буйрепе. Да и сам томбуй – маленький бочонок из-под вина – был не в порядке: затычку на верхнем донышке бочонка чьи-то неумелые руки воткнули очень неплотно. Вытаскивая ее, Педро обнаружил, что к этой деревянной пробке привязан тонкий шелковый шнур. Потянув за шнур, Педро выудил из бочонка сверток, обернутый провощенной тканью.