Читать «Архангелы и Ко» онлайн - страница 98

И еще разок кстати — о середине. Виктор Гюго, «Собор Парижской Богоматери». Сильнейшая сцена — пейзаж средневекового Парижа: грязь немощеных улиц, нищие в заскорузлых отребьях, серые уродливые фасады… И вдруг из всего этого взмывает к небу храм ошеломляющей красоты. Писал бы это какой из наших, особливо из наших нынешних… Писал бы о Париже — не заметил бы грязи; писал бы о России — проглядел бы собор.

Нет, все-таки «другие», которые из второй, ныне побиваемой стенки… они все-таки правы: кой-чего мы действительно наизобретали такого, до которого иностранцам во веки веков не допереть. Например, что огульное, невежественное и не отягощенное доказательствами поливание грязью всего своего — вот это-то, оказывается, и есть доподлинный истинный патриотизм. В отличие, стал-быть, от «квасного патриотизма» — еще одно наше эксклюзивное изобретение.

С понятием «квасной патриот» Матюшу Молчанова познакомили еще в нежношкольном возрасте. На уроке промышленной истории. Так сказать, на ровном скобленом месте. Всего-то тем и проштрафился подросток Матюша, что единственный из всего класса знал, кто изобрел процесс крекинга нефти. Инженер Шухов.

Учитель сказал: «Правильно». А вот ученики, дружки-однокласснички… Нет, не все, конечно, а те, которые поначитанней. Особенно Юрка Гвоздь, скатившийся в Сумеречные Кварталы из горних столичных высей именно потому, что какая-то дошлая фирма обобрала его папашу-изобретателя. И вот именно Юрка-то и резвился всех пуще.

«Гы-гы-гы… Россия — родина слонов… А радио Попов изобрел, да? А Маркони отдыхает… А первый самолет изобрел… как его, Пужайский, что ли? И где там те братья Райт, ага? Гиги-ги…»

И ведь все было рядом, даже вставать не требовалось. Шевельни рукой, пробегись пальцем по мозаике пиктограмм, влезь куда хошь, хоть в центральный банк данных Организации Объединенных Рас, и все точно узнаешь. Все. И кто изобрел крекинг, и кто первым опубликовал схему действующего радиоаппарата… Только одно не мог объяснить комп-учебник: конечно же, построенный Можайским крылатый паровоз был совершенно не способен летать (и даже первым в мире нелетучим крылатым паровозом опоздал стать), но почему это доказывает невозможность изобретения русским инженером крекинга нефти?

Тот раз был первым и последним. Больше Матвей в такие споры не ввязывался. Потому, что понял, откуда это берется. Не сам, конечно понял. Отец объяснил, разговорившись неожиданно пространно и многословно.

«Запомни, — скучно говорил отец, глядя в никуда сквозь паволоку боли и тошноты, которую дурак-сын принимал за вселенское равнодушие, — запомни: когда все-все что-нибудь хором, согласно да складно, наверняка имеется дирижер. Прикинь, кому выгодна очередная „всеобщая убежденность", и сразу поймешь, откуда она взялась. Например: „Эта страна с древнейших времен скотская и бардачная" — значит, в нынешнем бардаке виноваты не вон та конкретная бездарь и не вот это конкретнейшее ворье, а… а просто судьба у нас такая. Историческая традиция. Такой менталитет. Как ни рыпайтесь, все едино жить вам в бардаке да скотстве. И отсюда сам собою напрашивается вывод: так стоит ли рыпаться? Дошло, что к чему? Или если где-нибудь в один голос измываются над кретинами, которым всюду мерещатся шпионы, — значит, чья-то разведка впрямь неплохо работает. Или если в один же голос вышучивают „эту нашу всегдашнюю манеру во всем искать виноватых", значит, у кого-то рожа по самый затылок в краденом джеме — наверняка причем у того, кто вышучивает позлей да погромче».