Читать «Ржавое зарево» онлайн - страница 72

Не понравилась Жеженю эта обмолвка про благорасположительность Скотьего Бога, ох как не понравилась! Выходит, могучий волхв-чаровник не больно надеется на одну только собственную неявную силу.

А могучий волхв, опомнившись, заголосил, не щадя старческой своей глотки да Жеженевых ушей:

— Э, э, парнище! Об! Надо же — вновь босиком наладился, а у самого на ступнях, поди, ни единого живого местечка! И плащ возьми. Плащ-то мой авось на тебе не рассядется? И клобук… Эй, Остроух! Любослава! Остроух! Засони беспробудные! Да вы там в избе повымерли, что ль?! Все сюда!

* * *

Дождь…

Трижды по трижды и еще трижды по стольку же растрипроклятый дождь…

И столько же раз проклятые обмотки…

И столько же по стольку же раз проклятый уклон проклятой тропинки, которая из-за проклятого дождя обернулась ручьем распроклятой грязищи, по которой проклятое меховое подобие онуч скользит, будто по скользанке-ледянице…

Если бы к бедам от дождя да обмоток прибавилась еще и взаправдашняя прочная темень, какой надлежит случаться после заката да при ненастном небе, то, пожалуй, первый же десяток шагов под уклон обернулся бы серьезным увечьем. А уж отличить искомую смертную избу от домовин, ставленных на простые деревянные столбы… да что там — от земляного горба-могилища, или от куста, или…

Но нет, мрак не помешал Жеженю довольно-таки легко распознать домовину-примету. Не помешал, потому что его — мрака — попросту не было.

Вопреки ночной поре.

Вопреки обложным тучам и сеявшемуся из них дождю.

И вопреки туману. Хоть и невидаль это — туман при дожде, но чем дальше парень отходил от волхвовского жилья, тем плотнее, зримей делались путающиеся в редколесье клочья мутной сырой пелены. Насквозь промокшему парню вроде уже было совсем не с руки бояться мокрети; но висячая сырость, которая боги ведают как исхитрялась уживаться с осыпающейся на землю моросью… Это оказалось слишком. Это было мокрей и промозглее дождя, ветра, отяжелелой чавкающей одежи; это словно бы впитывалось в Жеженеву плоть, подменяло собою стылую кровь, растекаясь по жилам волнами мучительного озноба…

А еще ЭТО светилось.

Тяжкие стелющиеся пряди излучали странное, никогда прежде не виданное Жеженем мерцание. Если бы еще совсем недавно — да вот хотя бы нынешним днем — парню рассказали, что свет может быть не только серым, но и сырым, липким каким-то…

Да, россказни о такой небывальщине Жежень бы вряд ли принял на веру. Однако подозревать во лжи собственные глаза у него той ночью причин не имелось. Вот она, небывальщина-то, — извивается под ногами, оплывает на толпящиеся по обе стороны тропы кусты и деревья…

Небывальщина.

Небывальщина и неслыхальщина.

Жуть.

Жежень наверняка испугался бы ее до дрожи и мучительного стука зубов, вот только сил для испуга у него уже не осталось. Все Жеженевы силы сжирала мучительная ходьба. И еще — злость. На скользоту (за то, что она такая скользкая), на волхва (за то, что этот распро… распремудрейший старец умеет так просить, что язык не поворачивается отказать). И кстати, на жуть тоже — за то, что она аж настолько жуткая. А стучать зубами и дрожать от страха парень попросту не мог — для этого нужно было сперва перестать Дрожать и стучать зубами от холода.