Читать «Безвыходных положений не бывает» онлайн - страница 21

Коку в детском саду обуздали, и страшная жажда разрушения сменилась у него обычной любознательно­стью.

А мы с Николаем работаем, курим, спорим, станок скоро будет готов. Будильник и бинокль Кока сломал давно. Но, честное слово, мне их не жаль. Совсем не жаль!

ЗНАМЕНИТЫЙ ЗЕМЛЯК

Самая непринужденная, откровенная и содержатель­ная беседа начинается тогда, когда собираются бывшие однокашники. Здесь ни у кого нет отчества, есть только имена – Мишка, Гришка, Витька, Галка. Здесь нет званий, должностей, заслуг и регалий – все равны, как в бане. Упаси бог кому-нибудь в такой компании за­знаться! Засмеют, ударят по носу морально и прижмут его физически.

Итак, собрались однокашники. С того времени как они в последний раз тряслись на экзаменах, прошло всего несколько лет, и сегодня самой солидной должностью может похвастаться Гришка Федоров – он председатель сельсовета; самым большим чином – Женька Буркин, лейтенант милиции, и самой почет­ной наградой – хирург Петька Захаркин, награжден­ный медалью «За спасение утопающих» (он спас во время ледохода корову).

– Ребята, – сказал председатель Гришка, – наша честь поставлена на карту. Жителям нашего населенно­го пункта вообще и нам в частности нанесена увесистая пощечина. Как работник выборного органа, готов заве­рить свое заявление государственной печатью.

– Кто же это сделал? – подскочив на стуле, воск­ликнул милиционер Женька.

– Да, да, кто? – возмущенно загалдели остальные.

– Спокойствие, – поднимая руку, сказал председа­тель Гришка, – сейчас все будет ясно, как говорит наш коновал Петька, вскрывая больного, словно консерв­ную банку. Я не буду томить высокое собрание. Сегод­ня утром останавливает меня соседка, бывшая учитель­ница Прасковья Ивановна, и просит прочитать ей письмо от племянника, так как она разбила очки. Пом­ните Костю Ежевикина? Так он приезжает.

– Ну и что? – недоуменно спросил милиционер Женька. – Прикажешь по этому поводу организовать почетный караул?

Завклубом Симка-Серафимка пожала плечами, да­вая понять, что она разделяет недоумение предыдущего оратора. И лишь хирург Петька более или менее живо реагировал на эту новость.

– Будет любопытно взглянуть на его левую руку, – сказал он, морща лоб. – Помнится, лет пять назад у него был прелестный вывих локтевого сустава с огра­ничением подвижности… Кстати, Костя окончил свое театральное училище, кто знает?

– Да, да, – обрадовалась Симка-Серафимка, – ведь он артист! Он даже снимался, мне кто-то расска­зывал. Вот здорово, нужно будет пригласить его в наш клуб!

– Артист? – с уважением переспросил Женька. – О, смотри ты!

– Погодите, – председатель Гришка – поморщил­ся. – Что за восторги? Можно подумать, что в село Кашурино приезжает на гастроли миланский театр «Ла Скала». Могу вас огорчить: миланцев у нас кто-то по дороге перехватил. Кажется, Париж. А приезжает к нам киноартист Костя Ежевикин, известный по картине… По какой картине? Никто не знает? Плохо. Впрочем, я тоже не знаю. Вроде бы в каком-то фильме Костя играл толпу. Однако вот что пишет наш приятель, эту цитату я запомнил дословно: «…поэтому возникла возможность на недельку приехать. Приеду уже не как студент, тетушка Прасковья, а как артист, известный в широких кинокругах, со своим творческим почерком. Впрочем, я не удивлюсь, если в вашей глухомани о моем творче­стве никто и не слыхивал: свиноферма, несмотря на свою полезность, очень далека от искусства. Однако устал от столичной суеты и хочу отдохнуть. Боюсь только, что бывшие однокашники уж очень будут до­саждать своей компанией: ведь каждому хочется по­греться в лучах чужой славы…»