Читать «О «дедовщине», антикоммунизме и коммунизме по существу и без эмоций» онлайн - страница 60

Кроме того, поскольку в дедовщине выражается стадно-стайная алгоритмика поведения, то владеющий собой и ситуацией носитель демонического, и тем более человечного типа строя психики, способен — исключительно психологически — оказать на стаю “дедов” деморализующее или нейтрализующее воздействие, не прибегая к силовым действиям. Но в наше время к такому противодействию агрессии способны очень немногие. Кроме того способные к такого рода воздействию малочисленные люди в своём большинстве крайне редко оказываются в таких ситуациях. И хотя скептикам в это трудно поверить, но просто взгляд человека без каких либо слов и силовых действий с его стороны способен разогнать или обратить в бегство нападающую на него стайку недолюдков.

Иными словами они безвольно пребывали во власти инстинктов стадно-стайного поведения, и на вопросы отвечали готовыми ответами в магнитофонном режиме.

Но что надо было сделать они либо не знали, либо у них тоже не было воли.

Слово в угловых скобках добавлено нами для связности речи при цитировании: было «повышать престиж в армии».

Как можно видеть из этого фрагмента, понимания алгоритмики возникновения дедовщины и её воспроизводства у офицеров нет: зарплата, конечно маленькая, но, как уже отмечалось, в СССР офицеры были одной из наиболее высокооплачиваемой социальной группой, служить было престижно, но дедовщина с середины 1960-х гг. была.

Гауптвахта, конечно, необходима: между строгим выговором и военным трибуналом должны быть промежуточные звенья. Но главное всё же не гауптвахта и трибунал, а внутренняя психическая мотивация к добросовестной службе, однако о мотивации к добросовестной службе ни слова.

А что же тогда есть? — Только плохой призывной контингент, которым хороший офицерский корпус не может командовать?

Это ещё одно подтверждение того, что “деды” в их большинстве не «крутые волевики», а безвольные одержимые. Вспомните в связи с этим признанием А.Сивякова, что его земляки характеризовали его: “Он немного «лоховатым» был, многие на нём здесь «ездили», а в армии из него и вовсе крайнего могут сделать”.

Это эквивалентно признанию: “Я — зомби: сам ничего не понимаю, своей осмысленной воли не имею”.

Т.е. “дедам” нужны денщики-рабы, а офицерьё об этом знает и поощряет их в этом.

Типичная картина стадно-стайного безволия: все стояли как бараны и никто не предпринял действий к тому, чтобы остановить А.Сивякова или выступить против него на стороне А.Сычёва.

А хватит ли у него воли к жизни в таком состоянии? — особый вопрос. И найдёт ли он смысл жизни? — ещё один вопрос…

Порядок действительно можно навести. И многое, хотя и не всё, действительно зависит от командиров, и прежде всего — от командиров частей.