Читать «Дороги Младших Богов» онлайн - страница 142

Вернее, проведешь, конечно, но тогда уже мне его результат будет глубоко безразличен.

Тот, который уверен, может сказать: ну и пусть бы ты умер, но я-то не умер. Для меня и встанет Солнце.

Но это он про свое Солнце.

А я имел в виду свое.

Вообще-то на эту тему можно спорить до прободения язвы и воспаления аппендикса. Поубивать можно друг друга в споре на эту тему. И вовсе тогда ни одно Солнце не взойдет.

Правда, всё равно потом на нашу братскую могилу придет маленький мальчик и скажет, что зря мы так. И объяснит этот умненький мальчик, что Солнце не встает и не садится — это Земля вращается вокруг Солнца, а никак не наоборот.

Он умненький.

Мальчик этот.

Это он заставляет всё во Вселенной вращаться по предписанным константам. Сидит с ключиком в голове у Адепта и, когда надо, заводит часовой механизм.

Вот.

Ну не знаю. Теперь, после того как мы на Полигон попали, я вообще не уверен, что когда-нибудь раньше рассветы видел. Может, не видел, может, я их просто помню. Как тот парень, который проникновенно пел когда-то: «То, что было не со мной, помню». Не забыли еще? Скорее всего, так.

Но, впрочем, как бы то ни было, а рассвет случился. И пусть я в него не верил, зато верил в нашу миссию.

Уже верил.

Вышел за дверь и проорал про это картонному небу, насмерть испугав Серегу с Гошкой. Жизнеутверждающе эдак: к черту всё, так надо! Опыт в тридцать девять — потери как награды. Были вчера молоды, а сегодня трезвы. Мы еще в пути. Тем и интересны.

Поздоровался таким вот образом я с новым днем-оборотнем, и мы взяли прежний курс — на сто три градуса от синей латинской буквы Эн.

Теперь идти стало намного легче — не нужно было ветры ловить в стеклянный парус. Освободились мы от необходимости шагать распятыми. Гошка на радостях подобрал где-то пластиковую канистру из-под автомобильного масла, и мы пинали ее часа два. Никто нас не видел, и нам не было стыдно за подобное пацанство. Потом Серега запулил канистру куда-то подальше, сказал, мол, хватит, нужно экономить силы. Гошка не преминул поинтересоваться на тот предмет, что, может быть, теперь ему и дышать нужно через раз. Серега объяснил подробно, как и каким местом ему дышать. И пошла у них перепалка. Мне в ней места не было. И я стал думать. И слава богу. Я люблю думать, мне нравится, когда у меня в голове роятся пусть не очень умные, путаные, но всё же мысли. Это отличает меня от енота, дятла, лягушки и поклонника Филиппа Киркорова.

Кстати, я давно заметил — а может, это Достоевский мне рассказал, — что человек наиболее активно думает, когда выпадает из социальной игры. Когда он в нее вовлечен, ему думать некогда — ставки делает, за волчком рулетки следит. А вот когда вышвыривают его пинком под зад на обочину, тут-то он и начинает размышлять о всяком таком. Начинает с дум о судьбе родины, кончает размышлениями о смысле своей жизни. Этим, собственно, и кончает. Поумничает, выстроит несусветные логические конструкции в оправдание своей маргинальности, а потом увидит всю их нелепость и режет себе вены, забравшись в теплую ванну. Или снова дает себя вовлечь в игру, оплатив вход предательским разрушением тех самых, выстраданных, конструкций. Или — или. Что лучше, не знаю.