Читать «Дороги Младших Богов» онлайн - страница 139

Извините, ради будущего бога.

Сорвалось.

Короче, ворона каркнула, сыр выпал, и я очнулся.

Очнувшись, нашел себя в будке Железного Дорожника. Лежал на топчане как живой. Живее всех живых.

Открыв глаза, увидел в подрагивающем свете керосиновой лампы, что с озабоченной рожей надо мной навис американец. Пришлось показать мамочке язык. Гошка легко шлепнул меня по голове. Спасибо, мамочка, кивнул я.

Судя по всему, нас уже не убивали.

Я чуть приподнялся и огляделся. Железный Дорожник стоял у окна и деловито снимал рулеткой размеры рамы. Серега сидел за столом.

Все те же, всё там же.

Впрочем, на сцене я обнаружил и новых актеров.

Слева-справа от двери стояли два шкафа в длиннополых плащах из черной кожи. Мне особенно запали их подбородки — как у щелкунчика были у них эти устройства. Только не как у того щелкунчика, который для раскалывания грецких орешков, а как у того, который для раскалывания кокосовых.

И это были такие окончательные сейфы. Необратимые. Людей уже не сделать из этих гвоздей.

Они стояли, скрестив руки на груди. А в каждой руке было зажато по стволу. По израильской волыне марки «Дезерт Игл». Не с алюминиевой рамкой, а другой модели — со стальной. Ни с чем их не перепутаешь. Классные машины. Начальная скорость пули четыреста тридцать шесть метров в секунду. Полкилометра за секунду. Такой вот орел пустыни. Попробуй убеги.

Подумал, где они здесь берут под них патроны калибра сорок четыре Магнум?

Но тут же и сообразил — да там же, где и всё остальное.

А за столом, напротив Сереги, через открытый чемоданчик, набитый американской зеленью, дымил сигарой какой-то моложавый тип — лет двадцати пяти, не больше — в шикарном красном пальто. И с черным кашне, пропущенным под воротник.

Парень был красив красотой «милого друга» — такие нравятся бабам, вернее, про таких мы думаем, что они нравятся бабам: нежная кожа, тонкая кость, породистость в чертах лица. И длинные пальцы тапера. Я сразу для себя и обозвал его Тапером.

А еще у него были смешные усики, тонкие такие, ниточки просто, будто фломастером черным выведены. А волосы — тоже черные, конечно, — назад зачесаны и чем-то глянцевитым зализаны.

Он сидел, вальяжно откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. Туфли… Да, шузы. Нереально остроносые. Черные блестящие остроносые шузы. Из тех, что бешеных бабок стоят.

Я заметил, что парень хотя и держал себя пафосно — знаете, так сигару изо рта манерно, с пальчиком, поигрывая семью брильянтами в трех гайках, — но нервничал он. Не знаю, как я это понял. Может, по тому, как он пепел не на пол, а в ладошку стряхивал. Было в таком стряхивании что-то потное.

О чем шла беседа, я поначалу не слышал. Я вообще поначалу думал, что все молчат. Мне показалось, что в будке стоит звенящая тишина. Потом я понял, что это не тишина звенела, а в голове у меня звенело. Эхо прошедшей войны. Это я понял, когда увидел, что народ-то рты открывает. Говорил народ. Вернее, Серега с этим, который с опереточными усиками. С Тапером.