Читать «Миттельшпиль» онлайн - страница 4

Он кивнул. Глаза его остекленели; он смотрел прямо перед собой. С этим хорошей Подпитки не получится, даже если бы я этого захотела.

- Поезжай, - приказала я.

Я наблюдала, как “Крайслер” выехал со стоянки и повернул влево, к скоростному шоссе. Закрыв глаза, я воочию видела длинный капот, слепящий свет приближающихся фар, рефлекторы, мелькающие мимо машины, набирающей скорость. Я слышала тихий гул кондиционера и чувствовала, как голые руки царапают шерстяной свитер. Во рту был противный привкус недокуренной сигары. Я вздрогнула от отвращения и немного отстранилась. Миновав первый съезд, водитель плавно переключил скорость до шестидесяти пяти миль в час. Он отъехал уже довольно далеко, и мое восприятие немного ослабло, смешиваясь со звуками на стоянке и прикосновением ветерка к лицу. Я едва ощутила тот момент, когда машина разогналась до скорости девяносто пять миль в час и водитель закрыл глаза...

Номер мотеля был именно такой, каким я себе его представляла: пустой и тоскливый, ничего, кроме самого необходимого. Порез на правом боку оказался тонюсенькой царапиной, но платье и комбинация были безнадежно испорчены. Рана на мизинце пульсировала намного болезненнее, чем бок. На некоторое время я отогнала сон - ровно настолько, чтобы принять горячую ванну и вымыть голову. Затем, завернувшись в два полотенца, я села и заплакала. У меня не было с собой ни ночной рубашки, ни смены нижнего белья. Боже мой, не было даже зубной щетки! Банк будет закрыт до утра понедельника - значит, ждать еще больше суток. Я сидела и плакала, чувствуя себя старой, забытой и никому ненужной. Мне хотелось вернуться домой, забраться в свою кровать и чтобы утром мистер Торн, как всегда, принес кофе с бриошами. Но возвращаться было некуда. Мои рыдания скорее походили на плач покинутого ребенка.

Потом, все еще закутанная в полотенца, я улеглась набок, укрылась одеялом и заснула.

***

Проснулась я лишь после полудня, когда в номер пыталась войти горничная. Потом прошла в ванную, попила воды, стараясь не смотреть на себя в зеркало, и вернулась в кровать. Толстые занавески не пропускали дневной свет в комнату, вентилятор тихонько урчал, и я снова прибегнула к спасительной силе сна, как раненое животное возвращается в свое убежище. Никаких сновидений не было.

Вечером я встала, все еще пошатываясь и чувствуя боль во всем теле еще сильнее, чем до этого, и попыталась привести себя в порядок. Платье никуда не годилось, придется не снимать плащ. Волосы тоже требовали ухода. Но при всем при этом, моя кожа ожила, плоть под подбородком сделалась более упругой, а морщинки, наложенные резцом времени, разгладились. Я ощущала себя гораздо моложе, чем прежде. Несмотря на весь ужас вчерашнего дня, Подпитка сослужила мне хорошую службу.

За бесконечно тянувшейся автостоянкой находился ресторан. Совершенно бесчеловечное место - освещение, как в операционной, на столике клеенка в красную клетку, все еще влажная после того, как помощник официанта провел по ней своей невообразимо грязной губкой, и огромные, завернутые в пластик меню с цветными фотографиями “специальных блюд” этого заведения. Я подумала, что фотографии, наверно, предназначены для неграмотных посетителей, неспособных расшифровать цветистые описания “восхитительной, хрустящей домашней поджарки” или “самого любимого блюда южан на все времена - мамалыги с овсянкой, как его делала бабушка”. Меню было невозможно читать из-за этих бесчисленных отступлений и восторженных восклицаний, снабженных неграмотными комментариями. Как странно: одно поколение пробавляется паршивой, всем надоевшей пищей - только потому, что люди эти слишком бедны или слишком невежественны, чтобы вкусно питаться; для следующего же поколения эти блюда становятся традиционной едой “для души”. Я заказала чай с горячей английской булочкой и ждала целых полчаса, когда мне ее принесут, все это время страдая от ругани и чавканья за соседним столом, где сидела огромная семья этих скотов северян. Не в первый раз я подумала, что нация была бы гораздо более здравомыслящей, если бы закон запрещал детям и взрослым питаться в одних и тех же заведениях.