Читать «Последнее лето» онлайн - страница 367
Константин Михайлович Симонов
Едва сел и поехал, как впереди снова послышались звуки боя. Стреляли и минометы, и артиллерия, и, кажется, танковые пушки. Дорога сначала петляла по лесу, а потом вывела к широкой просеке. По просеке было разбросано полтора десятка разбитых немецких танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров, а дальше, в глубине, стояла целая колонна сгоревших машин. У самой дороги были видны перепаханные танками позиции артиллерии, и прямо из земли торчало дуло нашей вдавленной в окоп пушки.
— Тут позавчера сильный бой был, — сказал водитель и, матюкнувшись, остановил машину. — Опять гвоздь, приехали!
Но это был не гвоздь, а осколок снаряда. Треугольный, разогнутый острыми концами во все три стороны, словно его нарочно сделали, чтоб кидать под машины.
Пока водитель менял скат, Синцов ходил около машины, прислушиваясь к звукам боя. Надо бы для скорости помочь водителю, но снимать и ставить скат — как раз такая работа, где от тебя с твоим протезом мало проку.
На обочине стояла полуторка, а по полю между немецкими машинами ходило несколько человек.
«Трофейщики», — подумал Синцов и, повернувшись, снова увидел странно, как палец, торчавшую из земли пушку. Сам того не зная, он стоял в двух шагах от места гибели своего бывшего комроты-три Василия Алексеевича Чугунова, которого рассчитывал сегодня увидеть.
Когда снова сели в машину, звуки боя вдали так же резко оборвались, как и начались.
«Да, вот так и с Таней, — уже сев в машину, вспомнил Синцов рассказ Зинаиды о том, как ранили Таню. — Проткнуло скат каким-то гвоздем или осколком, и, пока накачали, как снег на голову — немцы…»
Но сейчас не было тут немцев, кроме мертвых, лежавших, сколько видел глаз, на всю глубину просеки…
Он снова вспомнил о Тане, когда, свернув с одной лесной дороги на другую, увидел прибитую к дереву фанеру с надписью химическим карандашом: «Хозяйство Ильина» — и несколько лежавших на траве раненых, а возле них медсестру. Медсестра замахала, а водитель крутанул в ответ рукой: показал, что заберет раненых на обратном пути.
«Когда-то хотела вот так, в санроте, работать, — подумал Синцов о Тане.
— Но не разрешили. А если б разрешили, может, все было бы совершенно по-другому…»
Водитель свернул к огневым позициям артиллерии, Синцов сошел и через десять минут ходу был уже на командном пункте, стоял перед говорившим по телефону капитаном Дудкиным, помощником начальника штаба триста тридцать второго полка.
Договорив по телефону, Дудкин вежливо, но по-хозяйски спросил:
— Слушаю вас, товарищ майор…
Это означало: что ты майор — вижу, а зачем явился в полк, — пока не знаю.
Прочитав и вернув документы, Дудкин доложил, что командир полка находится за полтора километра отсюда, на своем наблюдательном пункте, и принимает там после боя капитуляцию группы немцев, выразивших намерение сдаться. Так и сказал: «Выразивших намерение».
Синцов, внутренне усмехнувшись, посмотрел на старательного молодого капитана, которому предстояло теперь быть здесь, в штабе полка, его правой рукой. «Возможно, ты и хороший парень, но больно уж научно выражаешься».