Читать «Последнее лето» онлайн - страница 361

Ильин недовольно махнул рукой. Не любил таких подсчетов.

— Если все ваши реляции — сколько убили и сколько ранили — собрать, — всей Германии не хватит. А по ихним реляциям — всей России! На бумаге все же легче убивать, чем в натуре. Тем более вам, артиллеристам. У вас кто на землю лег, тот и помер. А он еще потом встал да воевать пошел. Взять хоть меня самого: сколько раз за три года войны немцы, по ихним реляциям, меня убили и тем более ранили. А я все воюю. И не ранен даже.

— Сплюньте, — сказал Веселов.

— А я не суеверный.

— Нисколько?

— Нисколько. Суеверие есть прикрытие трусости. Боишься, что тебя убьют,

— так и скажи! А причем тут — с какой ноги встал, с левой или с правой, — немец все равно этого не знает, когда по тебе бьет.

Разговор о суеверии на этом кончился. Если какая-нибудь тема ему не нравилась, Ильин сразу ставил на ней точку и переходил на другое. Так и сейчас перешел от суеверия к материальной части, сказал, что война с материальной частью делает то же, что с людьми. То, что считалось годным, а на самом деле не оправдало себя, отодвигается на второй план, и действительно хорошее выдвигается на первый. Скажем, взять ротные минометы: раньше без них, считалось, ни шагу, а теперь отказались от них — не оправдали себя, слабые. Граната лучший результат дает, чем эта мина! А батальонные минометы, уж не говоря про полковые, те действительно показали себя как оружие, с которым смело идешь везде и всюду…

Они много дней работали без отдыха, а сейчас вот сидели, отдыхали, но при этом все равно говорили о своей работе, потому что оружие было неотъемлемой частью этой работы, их инструментом. Без него можно сделать одно, а с ним — совсем другое. Но в инструменте, которым они пользовались, была одна особенность: от того, какой он и сколько его, зависели не только результаты работы, но и жизнь.

— Все же у вас, у артиллеристов, личный состав дольше сохраняется, — сказал Ильин, вспомнив, что вместе с Веселовым воюет уже второй год, а командиры стрелковых батальонов в полку за это время все до одного сменились.

Так вышла наружу та мысль о цене человеческой жизни, которая с самого начала незримо присутствовала в их разговоре о своем оружии.

Разговор этот прервал звонок.

— Ждите у трубки, будете говорить, — сказал телефонист на промежуточной, и Ильин услышал далекий голос Артемьева.

— Здравствуйте, Ильин. Как дела?

— Здравия желаю. Выполняем приказ!

— Приношу извинения вам и вашему хозяйству за то, что, отбывая к новому месту службы, не успел проститься. Желаю боевого счастья.

Сказал и сделал паузу, ждал, что ответит Ильин.

— И вам также, — пожелал Ильин.

— У меня все, — сказал Артемьев. — Привет Завалишину.