Читать «Змей-искуситель» онлайн - страница 12

— Дорис Сетти Макгиллен, ну-ка посмотри сюда! Ты что, ослепла и оглохла? — обратилась одна из посетительниц к моей маме, со смехом подняв повыше газету. — Твоя дочь решила прославиться и ничего тебе не сказала. Что у этого ребенка на уме?!

Мама остановилась посередине ресторана. Ее ловкие руки удерживали стопку грязной посуды, на голубой форме официантки застыли пятна от сметаны. Длинная рыжевато-каштановая коса упала на грудь, когда она нагнула голову, чтобы рассмотреть мою фотографию в самой большой газете штата. Она прочитала подпись, беззвучно шевеля губами. «Жизнь прекрасна для сладкой Хаш Макгиллен».

Мама выглядела совершенно сбитой с толку.

— Я по уши в дерьме, — прошептала я. Мэри Мэй ойкнула. Дэви обнял меня за плечи.

— Я врежу любому, кто назовет тебя сладкой!

Я прижалась к его теплой руке и изо всех сил всматривалась в лицо матери. Очень медленно она подняла голову. Соус закапал с тарелки на ее белые теннисные тапочки. Она смотрела на разглядывающих ее и улыбающихся, по-воскресному принарядившихся соседей, которые имели возможность позволить себе воскресный обед в ресторане.

— Я не слепая, — громко сказала она. — Я вижу, что господь послал мне дочь, которая умеет продавать яблоки. Она Пятая Хаш Макгиллен, и она отрабатывает свое имя. Я уверена, вы все еще увидите, что наши яблоки прославят этот округ. Держу пари, что моя Хаш сделает это. — Мама помолчала. — А теперь прощу прощения, я должна наорать на нее и оттаскать за волосы.

Все засмеялись и зааплодировали. Я вспыхнула. Они, кажется, решили, что надо мной можно потешаться? Ничего, я вырасту и стану очень богатой назло всем! Они вынуждены будут принимать меня всерьез.

В тот день мы с мамой долго сидели в нашей гостиной. Перед нами на столе стояла фотография папы в рамке и лежала газета с моей фотографией. Мама качала Логана на коленях. Она выглядела не сердитой, а всего лишь озадаченной, и у меня в груди начал разгораться огонек надежды на прощение. Он согревал меня, словно мятный бальзам, которым мама растирала меня, когда я простужалась. Я уткнулась носом ей в плечо. От нее пахло грудным молоком, яблоками и «Мальборо».

— Я знаю, что я странная, — пробормотала я. — Все так говорят…

— Ну-ну, — покачала головой мама.

Она притушила сигарету и подняла майку, чтобы Логан мог сосать ее правую грудь. При этом она переводила взгляд с фотографии папы на мой снимок, а я наблюдала за ней. Маме было всего двадцать шесть лет, но ее темные глаза смотрели устало. Вы бы сразу разглядели в ней индейскую кровь по ее высоким скулам и твердому рту. Она могла выругаться, когда думала, что я не слышу, пила пиво, когда считала, что я уже сплю, шлепала меня или больно щипала за руку, если считала, что я заслуживаю наказания. Она пела соло в нашей крохотной евангелистской церкви, молилась, как священник, и работала, как лошадь, чтобы у нас была еда. Она горевала по отцу, а сейчас была явно напугана.