Читать «История России с древнейших времен. Книга XV. 1773—1774» онлайн - страница 231

В одно время с донесением о разговоре Кауница Голицын писал о своем свидании с императором Иосифом, который посетил его на даче в Пратере. Между прочим Иосиф спросил его, не имеет ли он от своего двора известий о путешествии императрицы в Белоруссию и Малороссию, о котором объявляется в разных газетах. Когда Голицын ответил, что знает об этом также только из газет, император сказал: «Я бы желал через вас увериться в этом и в таком случае желал бы найти такое место, где бы мог иметь честь и удовольствие лично познакомиться с ее и. в-ством и выразить перед нею чувства высокого уважения, каким я издавна преисполнен к монархине, которой превосходные душевные качества становятся все известнее и славнее во всех частях света. От ее в-ства зависит назначить место и время для свидания; следующею весною я намерен побывать в Галиции и Лодомерии и не пощажу ни труда, ни времени приехать оттуда в то место, которое укажет императрица. Я при этом не имею никаких политических видов и ни малейшего намерения вступить с ее в-ством в переговоры о каком-либо государственном деле».

Вержень пред Борятинским постоянно рассыпался в похвалах вооруженному нейтралитету. «Этот поступок императрицы увенчивает ее славное царствование, — говорил он, — дай боже одного, чтоб вся Европа поняла прямой вид человеколюбивой и прозорливой вашей монархини; должно признаться, что во всех премудрых делах ее величества первым правилом полагается наблюдение достоинства, правосудия и твердости. Мы с своей стороны всегда почитали, что добрая дружба с Россиею для взаимных интересов очень полезна, но настоящие дружеские теперь с вами сношения почитаем еще более приятными в царствование великой вашей монархини; и, как бы вы часто ни повторяли об истинной дружбе моего государя к императрице, вы не выскажете всего; я вам скажу и более: вся нация чрезвычайно довольна настоящею дружбою нашею с вами. Я не знаю, как думают другие державы и правящие делами их министры, но я могу отвечать за короля и за всех нас, что наше первое желание — видеть прекращение военных бедствий. Я желаю, чтоб мы заключили мир, согласный с достоинством Франции; но если б король пожелал получить от этого мира такие выгоды, которые бы повели в политике к чувствительному перевесу в нашу сторону, то я первый буду просить его величество определить другого на мое место, ибо думаю, что в интересе Франции не искать новых приобретений, а держаться в своих пределах и стараться об одном, чтоб установить настоящее в политике равновесие, доставить всем и самим себе свободное мореплавание и торговлю. Весь свет, надеюсь, в том согласится, что Англия тиранствует на море и считает себя владычицею этого вольного и общественного элемента; все народы в том интересованы, чтоб низложить это иго; если же мы возьмем поверхность, то свет только переменит тиранов, т.е. вместо англичан будут французы. Но виды наши далеки от этого; мы в этом случае держимся одинаковых мнений и правил с русскою императрицею: мы желаем правосудия, чтоб каждый народ свободно пользовался прибылью от своих произведений. Ее и. в-ство последнею декларациею всему свету открывает глаза относительно этой неоспоримой истины». Словами не ограничивались: с русскими судами приказано поступать с отменною осторожностью и давать в нужных случаях всякое вспомоществование. Это распоряжение возбудило большие толки в публике: люди, враждебные министерству, говорили, что не следовало делать такого отличия для России, потому что это будет досадно прочим нейтральным государствам, особенно участвующим в защите торговли. Но все другие единогласно отзывались, что такой знак уважения короля к императрице не только уместен, но и вся вселенная должна бы следовать этому примеру в вознаграждение за вооруженный морской нейтралитет, «Одним словом, — писал Борятинский Панину, — имя ее величества произносится всеми с восторгом, ее почитают владычицею мира, от нее ожидают восстановления спокойствия и блаженства роду человеческому».