Эриксон: Я отвечаю на один из тех типичных детских вопросов, на которые весьма трудно дать простой ответ.
Росси: И чего Вы этим добиваетесь?
Эриксон: У детей всегда бывает масса вопросов, и здесь я пытаюсь доказать, что на некоторые вопросы ответы может дать наш организм. Иногда он, например, говорит, что хотя вы и голодны – вы не хотите картошки с мясом. Именно поэтому те вопросы, на которые мы не можем ответить, можно передать в компетенцию нашего организма. Волосы ведь и без нашей помощи знают, как им расти. Росси: Клиентка должна испытать блаженное чувство эмоционального комфорта, узнав, что ответы на ее вопросы возникают где-то глубоко внутри без всякого ее активного и сознательного участия.
Эриксон: Да. (Рассказывает о своем сыне Барте.) Барт тогда еще пил из бутылочки. Однажды он проснулся от голода, и я приготовил ему смесь. Но когда я отвернулся к холодильнику, то услышал дикий грохот. Барт, сидя на своем стульчике, наблюдал за мной. Бутылочки каким-то образом упали на пол и разбились все до единой; я достал второй комплект бутылочек и опять приготовил смесь. Теперь, открывая дверь холодильника, я не сводил с Барта глаз. И тут я увидел, как он осторожно подталкивает контейнер с бутылочками к краю своего столика. Я остановил его (чтобы бутылочки опять не разбились). Барт спустился со своего стульчика, прошел в столовую, сел за стол и сказал: «Я голоден». Отныне никаких бутылочек! Он сам отучил себя от бутылочки. И отучил окончательно!
Росси: Стало быть, это был его специфический способ взросления – разбить все бутылочки!
Эриксон: (Продолжает рассказывать истории про своих детей, каждый из которых открывал свой совершенно уникальный способ взросления. Здесь к присутствующим присоединяется д-р Роберт Пирсон. Все смеются.)
Пирсон: Я уже большой!
Эриксон: У каждого ребенка имеется неповторимая схема поведения.
Росси: А у каждого человека имеется своя индивидуальная схема обучения. Ваш гипноз активизирует эти схемы, а вовсе не навязывает клиенту какие-то посторонние идеи. До сих пор многие психотерапевты традиционно навязывают клиенту свои собственные взгляды.
Мур: Если все, что Вы говорите, верно, то Ваш метод может совершить революцию в психотерапии.
Росси: Милтон, прокомментируйте, пожалуйста, Вашу мысль о том, что этот метод и все косвенные формы внушения, которые он использует, заключается в активизации уникальных паттернов обучения каждого человека в противоположность навязыванию ему каких-либо посторонних идей. В этом сущность Вашего утилизационного подхода к внушению.
Эриксон: Да. Ведь неизвестно, приведет ли внушение моих собственных идей к какому-нибудь результату.
Росси: Следовательно, можно свести Ваш метод к следующему: Вы оперируете с заведомо эффективными процессами, потому что они имманентны психике пациента, Вы не навязываете свои взгляды, так как не знаете, какое влияние окажет это на ту или иную личность. Вы понимаете, как трудно добиться официального признания Вашего метода, потому что гораздо проще сказать пациенту: «Я хочу, чтобы Вы сделали то-то и то-то». А вот этим-то Вы и не занимаетесь. (Входит неизвестный посетитель.)
Посетитель: Получается, что Вы переориентируете процессы? По крайней мере, в тех случаях, когда Вы хотите, чтобы пациенты применяли свои паттерны обучения в изменившейся ситуации? Мне кажется, что именно на этом пути появляются привычки.
Росси: Заученные ограничения.
Посетитель: Доктор Эриксон, так Вы переориентируете эти процессы?
Эриксон: Если Вы активизировали некоторые процессы, то отныне пациент может их использовать. Это приводит к спонтанной коррекции.
Мур: Как Вы думаете, имела ли место такая активизация, когда несколько лет назад я играла роль м-ра Августа для одной из своих клиенток? Ее отец умер, когда ей было восемь лет. Во время наших сеансов, введя клиентку в состояние временной регрессии, я представлялась ей как м-р Август. М-р Август научил клиентку мечтать о совместных походах в зоопарк, в игровой городок; он дарил ей подарки – и вообще оказывал ей знаки внимания, которых она была лишена после смерти отца. Но все это соответствовало собственным мечтам клиентки о том, как должен был относиться к ней мистер А вгуст.
Эриксон: Конечно, это были ее собственные мысли! После смерти отца она должна была мечтать именно об этом!
Мур: Но вообще-то она должна была осознать, что другого и не хочет.
Эриксон: Да.
