Читать «Драконья тень» онлайн - страница 3

Теперь она сидела на деревянной платформе – Джон с Маффлом построили ее на крыше башни для телескопа Джона. Перед ней на досках лежали восемь гарпунов. Где-то внизу слышались далекие, как пение птиц, но гораздо более мирские голоса Джона и Маффла, которые тащили котлы и дрова. Она также слышала беспечный дискант Ардика, ее второго сына, который в свои восемь был крепок, рыжеволос и каждым дюймом напоминал огромного, похожего на медведя отца Джона: Ему пора быть в кровати! Без сомнений, за ним по пятам следовала трехлетняя Мэг, тихая, как болотная фея.

На мгновение она разозлилась на Джонову кузину Дилли, которая, как предполагалось, присматривала за детьми, а потом позволили всем мыслям о них выскользнуть вместе с выдохом. Ты не сможешь быть магом, говаривал ей старый Каэрдин, если твои мысли всегда отвлекаются: на твой ужин, на твоих детей, на то, вдохнешь ли ты еще глоток воздуха, после того, как выдохнешь этот. Ключ к магии – сама магия. Никогда не забывай этого.

И хотя она убедилась, что ключом к магии было что-то еще, во многом старик был прав. Ее мысли двигались по кругу, похожему на магический круг, который она нарисовала вокруг себя и гарпунов, и подобно силе, что серебряными нитями нисходила к ней со звезд, мысли ее облекались в слова.

Бессердечие. Равнодушие. Разрушение жизни. Безрадостная встреча окончательной тьмы.

Заклинания смерти. А над заклинаниями смерти – неистовое золотое пламя драконьей магии.

Вот уже четыре года как в ее крови пылал огонь дракона.

Моркелеб, – думала она, – прости меня.

Или это было чуждо драконам – прощать?

Черный Моркелеб. Дракон Злого Хребта.

Она призвала магию со звезд, из воздуха, вызвала ее из самого сердца того огня, что вошел в ее жизнь, когда с помощью силы Моркелеба она превратилась в дракона. И хотя она вернула человеческий облик, отвергнув бессмертие звездных птиц, часть ее души, ее глубинной сути, осталась сущностью дракона, и она понимала магию так, как понимали ее драконы. Поскольку это было чуждо драконам, – размышлять и тревожиться, она этого и не делала, когда плела заклинания смерти, – не размышляла и не тревожилась о Моркелебе, который любил ее.

Любил так, что позволил ей вернуть человеческий облик.

Любил так, что вернул ее Джону.

Моркелеб.

– Мама?

Звездный свет обозначил люк, который открылся среди шиферных плиток, покрывавших своды башенки, но не проник сквозь тень внизу. Магическим зрением Дженни увидела своего старшего сына, долговязого 12-летнего Яна, у которого были ее собственные волосы цвета ночи и голубые глаза на носатом лице Джона. Он шагнул на покатую крышу и собрался спуститься по ступеням, но она сказала: – Нет, подожди там. – Ее тело терзало утомление от создания песен смерти. – Дай мне собрать их и рассеять.

Она знала, Ян поймет ее слова. Только в этом году начали проявляться его собственные силы, ограниченные, как у любого подростка – возможность вызвать огонь и найти потерянные предметы, иногда – видеть в огне далекие вещи. Ян присел на краешек люка и зачарованно наблюдал, как она вызвала мерцание кругов, собирая его, словно холодный паутинчатый шелк, в своих руках. Вся магия, учил ее Каэрдин, зависит от Ограничений. Прежде даже, чем начать составлять магические круги, (не говоря уж о вызове заклинаний смерти), она очистила платформу дождевой водой с иссопом и наложила на каждую грубо обтесанную доску Слово, чтобы удержать недобрые чары от присоединения к самому месту. Требовались также заклинания, чтобы удержать ту низкую злобу, что она создавала в небольшом пространстве, ибо злоба эта могла не рассеяться над сельской местностью и стать причиной разрушений и смерти всех и каждого и в Холде, и в деревне, и на фермах, что примостились у стен. Словно скряга, подбирающий ничтожные крупицы золотой пыли со своих ногтей, Дженни собирала в ладонях каждый шепот и дрожь обрывков заклинаний смерти, давала им имя, обезвреживала и выпускала в изменчивый звездный свет.