Читать «Храм Фортуны II» онлайн - страница 29

Но вместо благодарности в сердце его были только злоба и горькое чувство обиды. Теперь, когда он стал цезарем, такое положение было просто невыносимым, он тяготился своей зависимостью от матери и больше всего на свете хотел вырваться из-под ее контроля.

«Ладно, — думал он, — ты силой заставила меня принять власть и ответственность лежит на тебе. Ты хотела, чтобы я был настоящим цезарем, повелителем? Хорошо, сделаю тебе одолжение. Сенаторам я уже заткнул глотки, солдатам и народу тоже. А теперь твоя очередь. Уж не думаешь ли ты, что я могу быть цезарем для одних и слугой для других? Нет, кости брошены. Все или ничего».

И с тех пор послушный сын, не имея пока возможности открыто выступить против матери и отстранить ее от государственных дел (ведь еще неизвестно, кого в случае их конфликта поддержали бы Сеян и преторианцы), принял другую тактику. В серьезных вопросах он по-прежнему уступал Ливии, но вот по мелочам неизменно старался возразить, и неважно, о чем в данном случае шла речь. Делая это публично, он как бы всячески подчеркивал свою независимость и самостоятельность. Это очень раздражало императрицу, но ей приходилось терпеть, чтобы не доводить до открытого столкновения, которого она опасалась не меньше, чем сын, хотя и по другим причинам.

— Что тебя беспокоит? — недовольно переспросил он. — Сейчас уже возобновится представление.

— Посмотри, кого этот олух привел сюда, — не разжимая губ, прошипела Ливия.

Тиберий вздохнул и оглянулся. Он невольно вздрогнул, увидев Сабина, но тут же взял себя в руки и даже бдительная императрица не заметила этого. Цезарь спокойно повернул голову и взглянул в глаза матери:

— Ну и что? — спросил он равнодушно.

— Как это что? Ты видишь, кто там сидит, справа, у колонны?

— Да, — все так же спокойно ответил цезарь. — Это трибун Гай Валерий Сабин.

Ливия чуть не задохнулась.

— Да ты что? Ведь это человек, который смертельно оскорбил не только меня, но и тебя. Человек, который принимал деятельное участие в мятеже и верно служил изменникам.

— Изменникам? — с иронией переспросил Тиберий. — Ты так считаешь? Что ж, в любом случае он был прощен. Ведь это ты подала идею объявить амнистию, чтобы стабилизировать обстановку, и теперь трибун Сабин является таким же полноправным гражданином, как и любой другой римлянин.

— Я не собираюсь сидеть рядом с ним, — резко заявила Ливия, кипя от бешенства.

— А что же ты сделаешь? — невинно спросил Тиберий. — Встанешь и уйдешь? И как это будет выглядеть?

— Не я, — отрубила императрица. — Ты сейчас прикажешь этому наглецу покинуть нашу ложу и больше никогда не попадаться нам на глаза. Я требую этого.

— Опомнись, матушка, — мягко сказал сын. — Разве может цезарь унизится до такой мелочной мести? Вспомни, что ты мне говорила о достоинстве правителя...

— Я требую, — повторила Ливия.

Тиберий вздохнул, несколько секунд пристально смотрел ей в глаза, а потом медленно повернул голову.

— Как поживаешь, трибун? — громко спросил он.

Сабин вздрогнул, его сердце учащенно забилось. Голос Тиберия звучал вполне доброжелательно.