Читать «Экология младенчества. Первый год» онлайн - страница 37
Михаил Трунов
Раннее стимулирование развития интеллекта – это грубое вмешательство в природную программу, за которое приходится расплачиваться ни чем иным как ее неполной или искаженной реализацией. И даже развитый, "простимулированный" интеллект не способен "доделать" то, что не смогла сделать природа благодаря усилиям ее "царя".
Период внутриутробного развития – период симбиоза ребенка с природой, период их взаимной любви, и нужно этот симбиоз поддерживать, нужно дать ребенку природу, ибо мы ее теряем, а он теряет ее вместе с нами. А вместе с этим теряется Любовь, без которой разум – бесчувственный компьютер, сухой интеллект, расчленяющий и анализирующий, бьющийся в бесплодных попытках понять то, что без Любви ему понять не дано.
Одна из характерных черт нашего времени – это отношение к маленькому ребенку как к некоему довольно умилительному существу, но тем не менее безмозглому, обделенному разумностью по сравнению с нами, взрослыми. Если абстрагироваться от родительских чувств, которые природа неминуемо пробуждает в матери и отце, и от чувств кровного родства, питаемых родственниками, отношение это граничит с отношением к красивой и премилой кукле. Бели мы и говорим о каком-то формальном равноправии ребенка со взрослыми, то скорее всего лукавим. Для взрослого человека малыш – чаще всего недоразвитый взрослый, а потому в чем-то неполноценный.
Не говоря уже о ребенке который еще не родился. Его как будто просто нет. "У них будет ребенок", – говорят о семье, ожидающей рождения малыша. Он только будет. А сейчас его просто нет…
А когда он совсем крошечный и еще не проявляет своего существования во внешнем виде мамы, мы считаем своим правом решать, будет ли он жить или нет. "Будете оставлять ребенка?'', – не такой ли вопрос задает врач женщине, впервые пришедшей на осмотр, заподозрив свою беременность. Не содержится ли в этом вопросе в концентрированном виде вся наша культура отношения к детям, друг к другу, и в конечном итоге к жизни вообще?
А обращение с младенцем при его рождении? Спросим себя: можно ли так обращаться с человеком? Каждый из нас не пожелал бы этого себе. Почему же это допускается по отношению к ребенку? Не потому ли, что за человека-то он и не считается, по крайней мере за полноценного?
А дальше мы говорим о воспитании, которое, несмотря на обилие теорий и красивых слов, на практике сводится в конечном итоге к простой схеме: один человек, умный (это, конечно, взрослый, воспитатель) должен чему-то обучить другого, глупого (это, конечно, ребенок, воспитуемый). А далее появляются легковоспитуемые и трудновоспитуемые. На помощь приходит наука – педагогика, которая при таком отношении к ребенку также будет сводиться к задаче: как добиться цели обучения, несмотря ни на что.
И все же мы любим детей. Не замечая, что любим их какой-то странной любовью, к которой примешано потаенное чувство собственного превосходства, собственной "доделанности".
