Читать «Тридцать лет среди индейцев: Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера» онлайн - страница 109

[Приближаясь к хижине Ба-гис-кун-нунга, увидел я старшего его сына, сидящего на пороге…] и караулившего лошадей. Ва-ме-гон-э-бью начал уговаривать меня отказаться от моей затеи похитить одну из них, так как нас тотчас увидели бы. К тому же не было никаких сомнений в том, что против нас готовы применить насилие, чтобы предотвратить похищение. Я не принял его совета, но согласился отойти ярдов на 200 по дороге и сложить там наше имущество, а затем вернуться за лошадью. Отойдя достаточно далеко, чтобы нас не было видно, я сложил свою поклажу на землю. Но Ва-ме-гон-э-бью, убедившись, что я не откажусь от своего намерения, вдруг побежал вперед, а я с такой же поспешностью устремился к деревне. [Заметив меня], сын Ба-гис-кун-нунга [закричал изо всей мочи…] что-то на своем языке. Я понял только слова: «вах-ках-то вах» и «шунк-тон-гах» («оджибвей» и «лошадь») и ответил «как-уин-гвауч оджибвей» («не совсем оджибвей»). [Вся деревня пришла в смятение… Народ собрался около меня… Никто, казалось, не хотел мешаться в это дело.] Напротив, мой друг Бе-на и окружавшие его индейцы кри своим поведением подбадривали меня. [Одно семейство моего обидчика изъявляло явную неприязнь…

Я так был взволнован, что не чувствовал под собою земли; кажется, однако, я не был испуган. Набросив петлю на черную лошадь, я всё еще не садился верхом, потому что это движение лишило бы меня на минуту возможности защищаться, – и можно было бы напасть на меня с тыла. Подумав, однако, что вид малейшей нерешительности был бы для меня чрезвычайно невыгодным, я хотел вскочить на лошадь , но сделал слишком большое усилие, перепрыгнул через лошадь и растянулся на той стороне, с ружьем в одной руке, с луком и стрелами в другой. Я встал поспешно, оглядываясь кругом, дабы надзирать над движениями моих неприятелей. Все хохотали во всё горло, кроме семьи Ба-гис-кун-нунга. Это ободрило меня, и я сел верхом с бóльшей решимостию. Я видел, что ежели бы в самом деле хотели на меня напасть, то воспользовались бы, минутою моего падения. К тому же веселый хохот индийцев доказывал, что предприятие мое вовсе их не оскорбляло.] Свернув на дорогу, я увидел впереди Ва-ме-гон-э-бью, продолжавшего бежать, словно спугнутая индейка. Он уже почти скрылся из виду. Догнав беглеца, я сказал ему: «Брат, ты, наверно, устал. Хочешь, я одолжу тебе свою лошадь», и мы вместе двинулись дальше. Наконец мы увидели двух всадников из деревни, пустившихся в погоню за нами. Ва-ме-гон-э-бью испугался и хотел было ускакать, оставив меня одного выпутываться из этой истории. Но, разгадав его намерения, я предложил ему сойти с лошади, что он и сделал, бросившись бежать со всех ног. Когда оба индейца приблизились ко мне примерно на полмили, я сошел с лошади, взял повод в руку и повернулся к ним лицом. Они тоже остановились на тропе недалеко от меня. Оглядевшись вокруг, я заметил Ва-ме-гон-э-бью, спрятавшегося в кустах. Мы простояли так на дороге, мои противники и я, до полудня. Многие жители деревни собрались на небольшом холмике недалеко от палаток и ждали, что же произойдет дальше. Наконец сыновьям Ба-гис-кун-нунга наскучило стоять на одном месте. Они разделись и стали приближаться ко мне с разных сторон, видимо, намереваясь окружить меня и пристрелить. Два раза индейцы приближались ко мне, затем, чтобы отрезать отступление, они встали на тропе между мною и Ва-ме-гон-э-бью. Мне наконец наскучило их позорное поведение, и, пустив лошадь галопом, я поскакал прямо на них. Тотчас они побежали обратно в деревню. В этом случае Ва-ме-гон-э-бью проявил себя еще большим трусом, чем обычно. К счастью, предводители и почитаемые мужчины из группы, к которой принадлежали Ба-гис-кун-нунг с сыновьями, были даже рады моей удаче. Эти люди были у них на плохом счету, так как постоянно сеяли раздоры. Вот почему моя затея удалась, хотя Ва-ме-гон-э-бью не оказал мне ни малейшей помощи.