Читать «Смилодон в России» онлайн - страница 30

— Ну что, пойду готовить сундук. Пообъемистей.

В глазах его не было и намека на корысть — просто здоровый исследовательский интерес человека, причастного к наукам. Бог с ней, с алхимией, хватает и так…

VIII

На следующий день за завтраком Елагин сказал:

— Граф, брат Строганов приглашает нас на медвежью охоту. У него небольшой охотничий домик по Выборгскому тракту. Будут братья Панины, Мелиссино и Разумовский. Ну и профаны, конечно…

Настроение у него было не очень, вернее, скверное, — на его седую голову обрушилась беда в виде очередной пьесы, написанной государыней. Назывался сей шедевр “За мухой с обухом” и посвящался отношениям княгини Дашковой и графа Нарышкина. Вернее, умопомрачительным дрязгам, затеянным из-за хавроньи, забравшейся в соседский огород. Думай теперь, как поставить сей дивный опус на сцене Эрмитажного театра. Дабы не задеть ни графа, ни княгиню, ни саму императрицу. Слава Богу еще, что свиньи необидчивы. М-да…

— Ну что, охота это хорошо. — Калиостро сдержанно икнул, указал лакею на белужий схаб и перевел глаза на Бурова: — А, любезный Маргадон? Вам приходилось охотиться на медведей?

У него, в отличие от Елагина, настроение было прекрасное. Дела идут, ложа крепнет, от желающих вступить в нее отбоя нет. Как же — истинное масонство, египетский ритуал. А самое главное — рандеву с Екатериной. Потемкин слово дал, не подведет, протекцию составит. Правда, чтобы быстро, на днях, не обещал, императрица-де ужасно занята. Ну что ж, понятно очень даже, чем занята императрица, сердце у нее большое. Да, собственно, и спешить-то особо некуда, да и незачем. Как говорят русские, тише едешь, дальше будешь. А утроить золото в потемкинском сундуке, так это раз плюнуть, делать нечего, экзертиция для начинающих. Воздействовать алкагестом, выделить “квинтэссенцию”, добавить Archaeus в алколь… И все, дело в шляпе. Вот уж верно говорится, что для создания золота нужно золото.

— Нет, ваша светлость, не доводилось, — весело соврал Буров, оглушительно чихнул и далее продолжил изводить елагинские запасы перца: — Вот на львов и верблюдов в Нубийской пустыне — это да. Помнишь, Мельхиор?

Табакерочку князь Таврический подарил ему что надо — мало что с бриллиантами, так еще и с музыкой, на пять мелодий. Только вот табачок в ней был хреновый-“рульный”, нюхательный, мягкий. Баловство одно. Таким врага не ослепишь и нюх собачкам не забьешь. Дело сие требовало исправления, что Буров и делал, мешая дамский табачок со злобным черным перцем. Не “кайенский состав”, но и то хлеб. Пусть будет, пригодится.

— О да, да, на больших черных песчаных львов. — Мельхиор с трудом оторвался от печени палтуса, улыбнулся и радостно кивнул. — И на больших пятнистых двугорбых верблюдов. Да, да!

Он, как всегда, словно по привычке, был выше головы доволен жизнью.

На промысел выехали через день, мужеским кумпанством, на елагинском шестиконном “мерседесе”. Что там отгулявшая Масленица, что там Великий пост — ели по сторонам дороги стояли в белых шалях, снега было полно, лютый мороз постреливал в оцепеневших дебрях. Зима и не думала сдаваться — стынь, льдяный звон, иглистый, пушистый иней. Красота.