Читать «Жизнь и смерть Петра Столыпина» онлайн - страница 16

Однажды вечером Линевич, собираясь идти спать, потянулся и объявил сыну:

— Ну, теперь пора в объятия Нептуна!

— Не Нептуна, а Морфея, — поправил сын.

— Это все равно! Из одной минералогии!

Забавно, конечно. Но, возможно, дело не в мифологической путанице, а в том, что действительно эти старики подобны каменным глыбам.

Пал Порт-Артур, погибла эскадра Рожественского в Цусимском сражении. Война проиграна.

Генерал Драгомиров съязвил: «Япошки-макаки, а мы — кое-каки».

Не генералы выражались гораздо резче. А гимназисты и курсистки слали поздравительные телеграммы микадо. Русские поздравляли японцев с победой. Все озлоблены, искали, на ком сорвать злость.

Министр внутренних дел В. К. Плеве был убит еще летом, 15 июля, Егором Сазоновым.

Летом же совершены покушения и на саратовского губернатора. Но ему еще рано, еще не судьба.

Убит в доме Столыпина генерал-адъютант Сахаров, направленный императором для укрепления порядка в губернии. Его застрелила молодая женщина. Она вошла в дом, сказала, что у нее просьба к петербургскому гостю, и беспрепятственно дошла до Сахарова.

Сахаров — что? Случаен в этом повествовании, но гибель его не случайна. Да и не он один. Сколько сотен, тысяч погибло от гнева обозленных мужиков? Сдвинулась русская плита.

И еще покушались на Столыпина — прямо на Театральной площади бомбу метнули. И снова обошлось. А у сотен, у тысяч не обошлось.

Бунтовала крестьянская община. Жгли родовые дворянские гнезда, пылали от «иллюминаций» усадьбы, библиотеки, картины, мебель...

Петербург настаивал на использовании войск. Столыпин — против войск. Считал — должны управиться губернские власти.

Пожалуй, он был романтик. Кто, как не романтик, мог распахнуть пальто и подставить грудь револьверу террориста? Столыпин распахнул:

— Стреляй!

По-видимому, только так можно было поразить взбунтовавшуюся толпу. Через несколько минут она опустилась на колени, требовали священника, чтобы служить молебен.

Легенда? В том-то и дело, что не легенда. Он ездил без охраны, веря в свое знание крестьянской натуры, в то, что он неразрывно, кровно связан с мужиками и ему ничего не будет.

А ведь и не было. Они чувствовали, что он свой.

Были еще подобные случаи. Столыпин покорял и оставался невредим.

Если оставить в стороне силу характера, то Столыпин брал пониманием крестьянских интересов.

— Не в крупном землевладении сила России, — говорил он. Мужики, должно быть, были с ним согласны.

По насмешке судьбы первой из разгромленных усадеб была усадьба либерала, который субсидировал левые газеты. Он запросил войска, забыв весь либерализм.

Горят усадьбы. Горят и образцовые хозяйства, и обреченные на разорение. Огонь не разбирает.

Из «Воспоминаний» С. Ю. Витте:

«Вся пресса обратилась в революционную в том или другом направлении, но с тождественным мотивом — „долой подлое и бездарное правительство, или бюрократию, или существующий режим, доведший Россию до такого позора“... в последний год образовался ряд союзов — союз инженеров, адвокатов, учителей, академический (профессоров), фармацевтов, крестьянский, железнодорожных служащих, техников, фабрикантов, рабочих и проч. и, наконец, союз союзов, объединивших многие из этих частных союзов... В этих союзах принимали живое участие Гучков, Львов, князь Голицын, Красовский, Шипов, Стахович, граф Гейден... К этому союзу присоединились и тайные республиканцы, люди большого таланта, пера и слова и наивные политики: Гессен, Милюков, Гредескул, Набоков, академик Шахматов... Все эти союзы различных оттенков, различных стремлений были единодушны в поставленной задаче — свалить существующий режим во что бы то ни стало, а для сего многие из этих союзов признали в своей тактике, что цель оправдывает средства, а потому для достижения поставленной цели не брезгали никакими приемами, в особенности же заведомой ложью, распускаемой в прессе. Пресса совсем изолгалась, и левая так же, как правая...

В балтийских губерниях революция выскочила несколько ранее.

На Кавказе целые уезды и города находились в полном восстании, происходили ежедневные убийства...

Царство Польское находилось почти в открытом восстании, но революция держалась внутри...

Вся Сибирь находилась в полной смуте...».