Читать «Жизнь в искусстве» онлайн - страница 2

Меня вызвали через месяц. Я пришел. Я сел в кресло возле огромного стола. Мне сказали:

— Будем печатать, но надо сократить.

— Без всяких сомнений, — заплакал я и пошел подписывать договор, пошел в кассу за авансом, полетел на такси в семью — по дороге таксист-гипнотизер заговорил зубы и украл деньги; но это были еще довольно бедные и спокойные месяцы 1987 года.

В мае родился сын.

В нюне вдруг собрался Санкт-Петербург и вылез на сцену рок-фестиваля, но об этом уже написано.

Осенью я преобразовал семинар рок-поэзии в танцевально-вокальный коллектив недорослей и начал сходить с ума. Ковалев и Корзинин приходили на семинар и поглядывали с доверительным испугом, как семинар поет и пляшет под мои двенадцать струн, которым поддает жару Андрюша Холерик. Мы решили полуакустическим составом Санкт-Петербурга катануть программу в Выборге — подальше от столичной сцены.

Хору мальчиков ехать не велено, поскольку в нанятом автобусе для них нет места. Они приезжают потом сами — обиженные, совсем пьяные, за двадцать минут до выхода. Мы как раз распеваемся в артистической. Они же где-то стекла вышибали, руки порезали, бродят в крови.

Концерт вот-вот, а недоросли лезут на сцену петь и плясать.

Я умоляю мужскую часть хора.

Лирическая песня — недоросли пугают девочек, твистуют на сцене, все увеличиваясь в количестве, — это к ним запрыгивают из первых рядов, поняв начавшееся, как призыв к действию, а я пою свою лирику и думаю: Когда это кончится? Старый ведь ты молодой писатель. На сцене, как в тупой дискотеке. Концерт заканчивается скоро тем, что недоросли рвут все провода и падают в зал вместе с мониторами.

После я гоню пенделями недорослей из-за кулис, мы с испуганными девочками грузимся в автобус — в итоге местные газеты публикуют заметку, где врут, будто ансамбль Санкт-Петербург был пьян и т. д.

Тем временем появляются гранки и выясняются отношения с цензурой: снимают названия наркотиков и слово «бля». С первый я согласен, со вторым — нет. У Артема Веселого есть, у других разных есть, а мне предлагают изменить на «мля».

Но все-таки лучший месяц моей жизни — март! Еще пахнет Кайф типографской краской, а я уж замер в ожидании неизвестно чего. Что-то ведь должно быть. Ведь классная, в основном, штука, первая, по крайней мере.

Писем было много и в основном за. Газет было меньше, но давать интервью до позора приятно. В начале июня на пару деньков от Юры Шевчука сбежал Никитка и мы бабахнули на Зимнем стадионе, где проходил VI фестиваль Рок-клуба, офигенный концерт: хор девочек пел и плясал, Корзинин — это Юпитер, я бегал в шортах по сцене, и ездил на Никитке, как Вакула на черте, и все было в кайф, а Русское видео сняло целый фильм о нашей группе и недавно «Советский экран» объявил, что фильм вышел, вышел, наверное, вон или еще куда — не знаю, не видел.