Читать «Кузница в Лесу» онлайн - страница 19

Он вышел из-за стола и поднялся по широкой лестнице. Ножны длинного меча хлопали по сапогу для верховой езды, словно подчеркивая громогласные призывы, обращенные к оруженосцу. Элоф обвел взглядом сумрачный зал с выцветшими и облезшими фресками на стенах, с многочисленными портретами, потемневшими за века от копоти подвесных ламп.

— Керморван ценит нас, — тихо сказал он. — Да, у него есть почитатели, и сейчас он окружен льстецами. Но у него нет близких…

— Я знаю. — Иле неодобрительно хмыкнула. — Бедняга вырос в этом мрачном месте, где за ним ухаживали лишь несколько пожилых женщин, а его наставником был оруженосец умершего отца. Удивительно, что он не стал еще более странным, чем есть.

— Думаю, у него мало таких же близких друзей, как мы, — сказал Элоф. — И эта церемония много значит для него. Если ты увидишь ее, то сможешь потом сказать своим сородичам, что у них есть один преданный сторонник среди наших правителей, несмотря на всю нашу дикость и безумие…

— Вашу? — возмутилась Иле. — Не причисляй себя к этому народу! Ты совсем другой породы, какая бы кровь ни текла в твоих жилах. И он тоже. Он поступил разумно, заняв пост временного Стража Границы, пока была возможность, хотя это трудная и неблагодарная работа. Почести, которые ему оказывают, не дают богатства даже для того, чтобы залатать собственную крышу, не говоря уже о том, чтобы поддержать жизнь людей. Что станет с их благодарностью после того, как он усмирит еще несколько бунтов? В конце концов он окажется в таком же положении, как раньше, когда ему пришлось бежать из города. Его сторонники будут проламывать головы приспешникам Бриона на улицах, а простые горожане будут проклинать их обоих. Ферхас говорит, что даже среди его друзей ползут слухи… Только на этот раз эквешцы придут пировать на руинах! Что же, если ты настаиваешь, я пойду на церемонию, хотя мое сердце не лежит к этому. Я боюсь, Элоф, боюсь…

— Ты? Чего ты можешь бояться?

— Ничего… и всего сразу. Этот огромный человеческий улей угнетает меня: он притупляет мой разум так же, как солнце слепит мне глаза. Я пугаюсь любой тени, вот и все. — Она бросила ломоть хлеба на его тарелку. — Ешь и не обращай внимания.

Но час спустя, когда они вышли на солнечную улицу, Элоф вполне мог понять ее чувства. Толкотня и гомон Кербрайна со всех сторон обступили его, принося с собой звуки и запахи великого множества людей. Начиная от похожей на утес цитадели над головой до первых низких склонов холмов вокруг города, везде и повсюду волновалось настоящее человеческое море. Стены и дома поднимались, как вершины кораллового рифа, над которыми курились дымки печных труб. Какими бы огромными и величественными ни были сооружения дьюргаров, по сравнению с этими они казались тихими и пустыми; в них не было такого ощущения напряженной, кипучей жизни и подспудного беспокойства. Однако Элоф понимал городскую жизнь немного лучше, чем Иле, и то, что пробуждало в ней лишь презрение, отзывалось в нем жалостью. Горожанам пришлось пережить двойное потрясение: сначала от внезапной опустошительной атаки, когда они считали себя богатыми и неуязвимыми, а затем от огромного притока северян, бежавших от эквешских рейдеров. Люди обращали взоры к своим правителям, ожидая мудрого слова или простого жеста, который вернул бы им былую уверенность в себе. Но теперь они копили недовольство и начинали подозревать то, что вполне могло оказаться правдой: любые слова и жесты не имели никакой силы, и для них больше не было никакой возможности возврата к прошлому. В такое время легко искать козлов отпущения.