Читать «Звёздный свиток» онлайн - страница 98

— И ушей не мыли, — с улыбкой добавила она.

— Хотел бы я видеть в нем хоть один недостаток.

— Это только ты считаешь, что у него их нет.

— Все так считают. Вспомни Рохана в его возрасте.

— Мой дорогой братец тоже был самим совершенством. Во всяком случае, он сам так думает.

— Он был самым лукавым, самым вредным и самым невозможным созданием, которое я встречал за всю свою жизнь. Он просто притворялся совершенством.

— Ну, возможно, Поль пошел в него. Только он слишком умен, чтобы дать себя заподозрить в притворстве.

— Не думаю. То есть умен-то он умен, но я не думаю, что именно ум удерживает его от озорства. Хотел бы я, чтобы он заслужил несколько хороших шлепков. Это воспитывает характер.

— Ты соображаешь, что это самый смешной из всех наших разговоров? — Она скользнула в постель рядом с мужем.

— Ты неправа. Приза за самый смешной разговор заслуживают беседы, которые мы вели с тобой еще до первого поцелуя. Тысячи слов, каждое из которых было пустой тратой времени.

— Такой же, как этот спор. — Тобин сделала несколько откровенных движений, пытаясь отвлечь его.

— Прекрати…

— Еще одно смешное слово. — Взгляд ее был исполнен безграничного терпения. — Чейн, Поль вежливый, уважительный, воспитанный, совестливый четырнадцатилетний мальчик. — Уютно устроившись в его объятиях, она добавила: — Но можешь не беспокоиться. Скоро он из всего этого вырастет.

* * *

Мааркен был идеально приспособлен для жизни в Пустыне благодаря по меньшей мере четырнадцати поколениям своих предков как с той, так и с другой стороны. Он любил эту дикую землю, знал ее достоинства и недостатки. Самой большой радостью в его жизни был свободный день, который можно было провести, следя за тем, как нежные краски восходящего солнца переходят в ослепительный блеск полудня, а затем медленно сменяются теплыми розовыми и пурпурными сумерками, уступающими место черным искрящимся небесам и серебряным дюнам. Он наслаждался зноем, проникавшим до самых костей, тихим шепотом песка под ногами, соблазнительно подрагивавшими, но недостижимыми миражами… Его народ процветал в том месте, где другие не смогли бы выжить; он мог гордиться тем, что внес свою долю в это процветание, что благодаря и его усилиям эта суровая земля, устраивая своим обитателям испытание на прочность, все же не заставляла их бедствовать.

Но несмотря на то, что Мааркен намеревался всю свою жизнь провести в Пустыне, сейчас эта большая куча песка волновала его меньше всего на свете. Ни тридцать мер верхом, ни долгая ходьба, ни часы ожидания не исправили его настроение. Он лежал позади бархана, наблюдая за драконами, и следил за медленно тащившимся по небу солнцем.

Сегодня Холлис должна была выйти на связь. Ее дежурства в Крепости Богини могли прийтись на самое разное время, и нельзя было заранее вычислить, когда она останется одна. Умом он понимал это, но сердце — как сердце всякого пылко влюбленного — отказывалось смириться с тем, что на свете есть причины, которые могут отвлечь любимую от мыслей о нем, и только о нем. Чувство юмора позволяло ему сохранять равновесие; Мааркен знал, что было бы глупо требовать, чтобы Холлис весь день чахла от любви к нему, да он и не хотел этого. Одна мысль о такой возможности заставила бы ее хохотать до упаду. И все же, сказал себе молодой лорд, если она действительно любит его, то смогла бы за целый день выкроить немного времени, чтобы слетать к нему на солнечном луче.