Читать «Воспоминания о балете (сборник рассказов)» онлайн - страница 3
Александр Михайлович Покровский
Он бросил на стол деньги и вышел.
Я вышел позже. Заканчивался 1975 год.
У меня было все впереди.
КАПИТАН
Молодежь. Салаги. Что они понимают… Он не спит третью автономку. Третью! Совсем не спит. Паршин сходил четыре, не вынимая. Но он молодой, Паршин. Ему еще можно. По молодости все можно.
Нельзя спать на левом боку. Там сердце. Но там всегда снится жена…
Жена. Неужели люди когда-нибудь поймут друг друга? В третий раз одно и то же: кто-то высокий, в сапогах, топчет, давит что-то розовое, уродливое, маленькое, скользкое. Это маленькое извивается, бьется, а раны тут же рубцуются, и урод пищит, тонко пищит…
Он кричал — не слышат, он стал бить оконные рамы; кулаком — раз, — и стекла в стороны… Проснулся оттого, что бился в переборку. Нельзя. Так нельзя. Нужно спать. Таблеток целая куча. Как люди спят по восемь часов подряд? Не понимаю. Уже год, как не понимаю — целая груда — и ни в одном глазу.
Девяносто на шестьдесят. Давление. На собрании он чуть не упал. Плохо. Ноги ватные. Во рту язык. Сухой. Воздуха. Не было воздуха. Хорошо, что никто не заметил. Прошло.
Самая тяжелая в этом году первая. В первую автономку он ждал. Все время ждал. Сейчас тоже, но уже не так. А тогда…
Командующий сказал: «Жди». Сказал и пожалел, спохватился. Потом говорил какую-то чушь и прихватил за прическу. Старый дурак.
И он не спал. Ждал. Каждое всплытие. Людям не сказал, но все и так поняли. Все ждали.
Сигнал — и лодка вздрагивает, ракеты толкают ее. Одна за другой. Все! Хоть одна, но дойдет. Обязательно. Одной достаточно — снесет все. Сволочи. О, господи!
Психозы начались с середины. Он срывался на мелочах — бросался на всех подряд. Все тогда ждали. Было дело… Три автономки в году — это много. Много. Надо спать… спать. А у виска бьется: что-то должно случиться… что-то должно случиться…
Сколько раз он ловил себя: его успокаивает, если что-то случается и все обходится — сразу отпускает. Спать. Надо спать…
Тогда пришли — и сразу под погрузку ракет. И это вместо того, чтоб по домам. Бабы мерзли… начальник штаба орал на строй:
— Куда побежали!
А строй — мимо! Козел. К женам побежали. К семьям. Сам-то ты сколько капитанил? Одну? Ты, электровеник! Укатаешься еще. И не такие приходили. Он отпустил. Пусть хоть жен поцелуют. Люди же…
Не выводились. Всю ночь простояли у стацпирса. После ночи бегали втихаря домой отмечаться. А в шесть утра — назад.
Утром ушли. Проболтались без толку. Пришли. Догрузились — и опять в море на стрельбу.
Ту стрельбу он до сих пор помнит. Черт знает на чем мы в море ходим.
— Ава-рий-ная тревога! Поступление воды во второй!
— Чего орешь?! Много воды?
— Льет, товарищ командир! Крышку не дожало!
— Дожмет! Должно дожать…
— Товарищ командир! Скорость вне предела!
Ему хотелось крикнуть: «Заткнись!»
Потом крутили атаку в кают-компании и помирали со смеху. Анекдот, но три балла есть.
По приходе он опять напился. По-черному. Никто ему ничего не сказал. Ни слова. Даже эти. Они давно ему ничего не говорят. А раньше говорили. Раньше:
— Валерий Николаевич, вы не соответствуете высокому званию.