Читать «Тирмен» онлайн - страница 3

Он опустился в снег, забыв про холод, не обращая внимания на залепленное ухо. Выровнял дыхание, тщательно прицелился, ловя нужный момент. На взлете? Нет, при падении, чуть ниже верхней точки. Вот так. Он плавно надавил на спуск.

Выстрел.

Мимо.

Расслабься, тирмен. Брось нервничать. Патронов у нас с запасом, Великая Дама позаботилась. Черт, метель эта! Словно нарочно старается запорошить глаза, накинуть на сектор стрельбы буйную, кипящую сеть — сбить, запутать, помешать... Врешь, не собьешь! Целимся, мягко выбираем слабину, задерживаем дыхание...

Самого попадания он не увидел. И звука от пули, впечатавшейся в заветный пятачок, не услышал. Монета просто исчезла, не долетев до трехпалой лапы, распахнутой в ожидании. Над корягой, свисая с ветки дерева, качался лапчатый лист — вечнозеленый, очертаниями напоминающий спящую собаку.

Есть.

Первая — есть.

Мишень первая.

ДАНЬКА-ВСТАНЬКА

Я увидел Вас в летнем тире,

Где звенит «Монтекрист»*, как шмель,

В этом мертво кричащем мире

Вы — почти недоступная цель.

А. Вертинский

*«Монтекристо» — винтовка Флобера. Старейшее (1842 г. ) малокалиберное (от 4 мм до 9 мм), очень легкое (до 1, 5 кг) почти беззвучное спортивно-стрелковое оружие на унитарных патронах. Стреляло без пороха: патрон Флобера имел только инициирующий состав, энергии которого хватало для метания пуль на дистанции, пригодные для тренировочной стрельбы в закрытых помещениях, т. е. до 50 м.

ГОД ЗЕЛЁНОЙ СОБАКИ

1.

— Нет, ну ты понял, да?

— Я Жирному ничего не должен, — твердо сказал Данька.

Он искренне надеялся, что получилось твердо. В горле першило: должно быть, от мороженого. Все время хотелось почесать кончик носа. И щеку. И под глазом. И вообще, настроение было — черней мазута.

Кощей ухмыльнулся с гаденькой радостью:

— Это ты Жирному скажешь. В деберц сел? — сел. Жирный тебя откатал? — ясен пень. Теперь плати.

— Мы не на деньги играли, — возразил Данька. — Мы просто так.

Он думал о том, что с Кощеем спорить легко. Кощей — гнида трусливая. Бегает и сплетни носит. Вот с Жирным спорить куда труднее. Совсем не выходит с ним спорить, с Жирным, и с кодлой его...

Кончик носа свербил, подлец, до невозможности.

Это от трусости, понял Данька. Я — трус. Вот оно как...

— Просто так — четвертак! — лучась восторгом, выкрикнул Кощей. Сутулый, чернявый, готовый лопнуть от важности, он напоминал грача, хлопочущего над особо вкусным червяком. — А так просто — девяносто! Готовь бабки, Архангел! Данила-мастер!

— Шел бы ты, Кощей... иди, воздухом подыши...

Данька был противен сам себе. Во-первых, он не любил своего имени. Разве это имя для нормального человека: Даниил? Нет бы Сашка, Пашка... Во-вторых, к своей фамилии — Архангельский — он тоже относился без приязни, схлопотав из-за нее глупую кличку Архангел. В-третьих... «В-третьих» сейчас было самым главным. Ну что стоило вчера не задерживаться во дворе, а сразу пройти домой?