Читать «Серебряный волк» онлайн - страница 125
Алла Гореликова
Юрий мотает головой. Выдавливает:
— Я требую переговоров. Я готов… выкуп…
— Угу… — Я спрыгиваю с коня. — Рылом ты не вышел для переговоров. А выкуп… выкуп заплатишь, да. Достойный.
Я скидываю куртку. Стягиваю рубашку. И говорю, с удовольствием замечая, что Юркин взгляд застыл на моей груди, на Лекином амулете:
— Дерись, шакалье отродье. Или я просто убью тебя.
— Т-ты… — сипит Юрка.
2. Анже, беглец
— Они, голубчики…
Я не сразу понимаю, что вырывает меня из видения. Моргаю, прищуриваясь, приноравливаясь к собственным глазам… Стража. Обычная городская стража.
— Ого, какая цацка! — Из моих рук вырывают амулет.
— Дай сюда! Тебе за эту цацку репу снимут, понял? А ты, — это мне, — сдай добром, что у тебя еще есть.
Попались, значит… Я вытягиваю из-под ворота подаренную пресветлым реликвию. Нахожу взглядом Сержа. Далеко, лица не разобрать…
— Двинули, — командует стражник. — Да глядите, чтоб без штучек!
Нас ждет глухая, без окон, черная карета — в таких не обычных арестантов возят, а коронных злодеев да отступников на Святой Суд. Странно… точно знали — или на каждую дорогу, с каждым отрядом такую отрядили?
Закрывается дверь. Теперь открыть — только снаружи.
— Поспи, — советует Серж. — Ты устал, а силы понадобятся.
И то верно, думаю я. И, диво, впрямь засыпаю…
3. Пресветлый отец предстоятель из монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
— Что ж, Анже… о многом надобно нам поговорить.
Свет из высоких окон бьет в глаза, и приходится щуриться, чтобы рассмотреть сидящих на возвышении, за глухим темным столом судей. Они облиты светом, они — символ, не люди… Впрочем, пресветлого я узнаю по голосу. Наш отец предстоятель в центре, по бокам — двое в ослепительно белых рясах; лиц их мне не разглядеть, и они кажутся настолько похожими, что я — про себя — нарекаю их Левым и Правым. Святой Суд. На столе пред судьями — Серегин серебряный волк и подаренная мне пресветлым реликвия.
— Воровство святынь, — брезгливо перечисляет Левый. — Бунт против Святой Церкви. Побег.
— Я догадываюсь почему, — роняет пресветлый. — Любопытство, Анже… тебя погубило любопытство. Так ведь? Однако почему ты не пришел ко мне со своими сомнениями?
Я молчу. Отец предстоятель все еще кажется мне… ну, если не светлым и мудрым, то все же выше меня, гораздо выше. Вот только не было у меня сомнений. А значит, и говорить не о чем.
— Хочешь знать, что будет с тобой? — спрашивает Правый. — Позорный столб и дисциплинное битие. А после — месяц заключения.
— А спустя месяц встретимся снова, — кивает Левый. — Нам нужно твое раскаяние.
— Знаю я, что вам нужно…
— Анже, Анже. — Пресветлый укоризненно, по-отечески вздыхает. — Кто говорит с тобой, подумай? Предстоящий пред Господом! Я имею право требовать, Анже! Но я прошу… пока — прошу. Покайся. Тебе ли судить о путях Святой Церкви?
— Не в чем мне каяться, — мрачно отвечаю я.
— Разве не чувствуешь ты стыда и сожалений, тайно, в ночи, по-воровски покинув приютившую тебя обитель?
Сожаления? Что ж, есть сожаления. Уж себе-то я могу в этом признаться. Но…
— Так велела мне совесть.
— Уж не хочешь ли ты сказать, Анже, что Святая Церковь заставляла тебя поступать вопреки совести?