Читать «300-летняя Брачная ночь Атлантиды» онлайн - страница 8
Иоанн Блаженный (Береславский)
Холодные ветры пришли на землю. Листья завяли и опали. Леса стоят как скелеты. Трава поблекла и цветы засохли. Не дают плодов виноградники. Опустели плодородные нивы. Повсюду голод, плач и стоны.
— Безумная Деметра, вернись на Олимп! Наберись мужества продолжать свою миссию!
— Нет. Оставьте меня. Не могу.
В Элевсине Деметра остановилась у городской семьи и присела на камень скорби близ «Колодца Дев». Мать отдала бы бессмертие (она уже пожертвовала Олимпом и своей миссией), чтобы только опять увидеть Персефону.
— О скорбящая Деметра! Твоя дочь взята в преисподнюю не как грешница — как величайшая из помазанниц. Музыкой превосходящей любви она будет упокоять злобных и мстительных чудовищ. Смирись же.
Нет. Мать не может простить богам этот страшный предсмертный душераздирающий крик. Почему так поступили с ее дочерью? Ее предал Бог — она предаст Бога. Ее оставили одну — она оставит в одиночестве олимпийских богов и все творение.
Она согласна на любую работу. Она пристроится стирать белье, качать детей, топтать точило. Только бы куда-то скрыться с глаз долой — чьих угодно. Только бы развеять свою смертную тоску по безумно любимой дочери.
Священноминэo — Превосходящая Любовь божественная, теогамическая — не укладывается в рамки «эрос», «агапэ», «сторге» (родственническая), «филиа» (братская) и пр. Но проявляется во всех формах, в том числе и любви Отца к Сыну в Троице или матери к дочери (Деметра, Персефона).
В Элевсине ее увидели дочери местного царя. Девочек поразила благообразная женщина, точно каменная статуя стоящая у Колодца Дев, с глубочайшей скорбью на лице глядя куда-то вдаль.
«Кто вы? — участливо спросили они. — Не можем ли мы вам чем-то помочь? Кто причинил вам горе?»
Деметра сказала им: «Меня зовут Део. Родом я с Крита. Морские пираты напали на наш корабль, и я с трудом выбралась из их плена. Отведите меня в дом вашего отца. Я готова быть последней служанкой, подметать полы, воспитывать детей».
…Она совершала один за другим безумные поступки и все больше уходила в глухую смертную тоску. Чтобы окончательно не сойти с ума от горя, просила как можно больше работы — уничиженной, последней. Но от нее исходил божественный свет. В ней признавали богиню.
В доме элевсинского царя Келея и жены его Метаниры Деметра хочет даровать бессмертие их маленькому сыну Демофонту. По ночам она, обернув Демофонта в пеленки, бросала его в пылающую печь, питала своим молоком, дышала бессмертным дыханием богини, натирала амброзией (пищей богов, дающей бессмертие) и, пылая огнем вышней любви, закаляла в печи.
Метанира однажды увидела сына лежащим в огне и смертельно испугавшись упросила Деметру не делать ничего подобного.
Боги хотели бы обжечь в печи бессмертия человечество. Но препятствием тому метаниры, келеи и прочие земные родители. Метанира, увидев своего младенца в огненной печи, пришла в неописуемый ужас. Руки ее дрогнули, и со сведенными челюстями она прошептала: «Только не это, госпожа моя!»
— Несчастная, — ответила Деметра. — Божественные существа не нарушают законы Универсума. Если мать против, не может быть насилия над сыном. Разве не желает мать благоденствия своему сыну? Я хотела дать рожденному тобой смертному превосходящие дары. Я хотела вернуть его в бессмертие. Я питала его от своих девственных сосцов. Я сделала бы его прекрасным рыцарем пренепорочности. Я обожгла бы его в печи страстноoго. Возжгла бы в его сердце любовь к Всевышнему и помазала мирровым нардом и амброзией его духовные составы.