Читать «На той неделе: купить сапоги, спасти страну, выйти замуж» онлайн - страница 70
Анна Бялко
Она живет вдвоем с дедом, ему под восемьдесят, и он привязывает Лильку, как меня — маленький ребенок. Собственно, мы с ней и подружились в основном на почве взаимопонимания в смысле обоюдной несвободы — больше ни у кого из нашей компании детей нет, и часто бывает, что все вместе срываются куда-нибудь в Питер на пару дней, а мы с Лилькой коротаем время, гуляя с моим ребенком вокруг ее дома, чтобы дед видел нас в окошко. Во время таких прогулок очень здорово беседуется по душам, и во время этих бесед выяснилась (или выработалась) потрясающая общность взглядов по многим жизненно важным вопросам. А это, согласитесь, само по себе — отличный повод для общения.
Севка:
— Не смей никуда выходить из дома, я тебя не для этого туда отправил, ничего не выдумывай, сиди на телефоне, будешь связной.
— А ты туда пойдешь?
— Я еще не знаю, пойду или нет, буду тебе звонить.
— Там, говорят, люди все-таки собираются.
— Что люди, это мальчишки идут потусоваться до вечера, а штурм будет ночью.
Кладу трубку, телефон тут же звонит.
Димка:
— Я на даче, где тебя черти носят?
Объясняю, где.
— Только такая дура, как ты, может туда отправиться. Ты что, не понимаешь, все это просто дурацкие игры, все уже давно за вас решено. Тебе лишь бы в солдатиков играть. Учти, я должен завтра днем уехать с дачи, у меня семинар, позаботься, чтобы меня сменили.
— А мама разве не там?
— Пока тут, но скажи ей, чтоб она до завтра не уезжала.
— Слушай, ты там, а я тут, как я ей скажу? Скажи все сам.
— Твоя мать, ты с ней и разговаривай.
Тут его — ура — отсоединяют. Чертыхаюсь, вешаю трубку. Действительно, надо бы родителям позвонить. То есть мама на даче, но отец-то должен был приехать, я ж сама ему телеграмму отправила — Боже, и когда это было? Еще похороны эти — завтра, кажется. Сумасшедший дом.
Звоню отцу. Он дома, мама на даче, там и останется, так что с Костей все в порядке. Он тоже был сегодня в Институте, а потом ездил на площадь. Впечатления мрачные, настроение тоже.
— Пап, в 1967, когда в Чехословакию на танках въехали, так же было?
— Нет. И лучше, и хуже. Танков мы тогда не видали, а на улицу идти побоялись. Ты на ночь собираешься?
— Да.
— Помни, у тебя сын.
— Помню. Я из-за него тоже. Вы вырастите, если что.
— Но ты все-таки поосторожнее, ладно?
— Ладно, она постарается. Маме привет.
Звоню Ляле.
— Сашка ушел. Я не могу его не пустить. Он сам решает. Я сейчас еду к Катьке, там поближе, буду ждать.
Снова набираю Севке. Говорю, что одеваюсь и выезжаю. Он страшно злится, кричит. Оказывается, я его поймала на одной ноге, ему уже некогда, его ждут мужики, он едет к друзьям пить водку, и все это не женское дело.
— Я не могу тут одна! — кричу я в ответ. — Я еду, если ты меня гонишь, я поеду к Лильке, мы с ней пойдем.
— Черт с тобой, поезжай, только быстро, с одиннадцати комендантский час объявили, и сиди там, горе мое. Жди моего звонка и до этого — никуда!
— Я хочу с тобой! — снова начинаю я, но он, не дослушав, вешает трубку.
Перезваниваю Ляле, чтобы сказать, что пойду к Катьке с ней, но у нее занято, а мне уже некогда, я на взводе.