Читать «На службе у олигарха» онлайн - страница 172

— Господи, да кого это интересует в наше время?

В первый раз у меня мелькнула догадка, что это небесное создание, проведшее жизнь в заточении, с боннами и гувернантками, возможно, намного практичнее, чем я думал, и не так уж плохо ориентируется в жизни. Взять хотя бы наш побег. Ведь чтобы его спланировать и организовать, продумав множество деталей (те же документы, кто-то же их изготовил… а машина, а маршрут…), нужна, кроме всего прочего (деньги!), крепкая житейская хватка, какую трудно заподозрить в субтильной затворнице.

В деревню Горчиловка прибыли под утро третьего дня, и последние часы я вёл машину почти вслепую, едва отличая дорогу от обочины, до того измотался. За весь путь мы поспали часа три на заднем сиденье машины, да и то вряд ли можно назвать это полноценным отдыхом: после обморочного забытья я вдруг обнаружил Лизу у себя на коленях, и при этом мы целовались, как придурочные. Какой уж тут сон!

Юсупова разыскали легко: пожилая баба у колодца, замотанная синим платочком до бровей, не только показала дом (третий от конца улицы), но и заодно растолковала, что дед Антон отправился со светом на рыбалку, его нету, зато старуха Лушка дома, только надо громко кричать, чтобы дозваться. И ещё надо опасаться ихнего оголтелого пса, который уехал с дедом, но в любой момент может вернуться и напасть на пришлых. Псина зловредная, а старуха глухая. Забавная деталь: в разговоре женщина на нас, кажется, не взглянула ни разу, пялилась на чёрную машину, из которой мы вылезли. Из чего я сделал вывод, что появление в этой глуши гостей на иномарках — большая редкость.

Юсупов, как рассказала Лиза, приходился ей двоюродным дедом по материнской линии, короче, близкой роднёй. О её существовании он мог и не знать, она сама о нём узнала из материного дневника, который остался ей в наследство и который она много раз перечитала от корки до корки, чуть ли не выучила наизусть. В дневнике была запись о том, как к Колышкиным (Марина, матушка Лизы, на ту пору была ещё девочкой) из деревенской глубинки, из Саратовской губернии, в 1971 году нагрянула целая депутация, человек шесть родичей, молодых и старых, и их московская двухкомнатная квартирёнка на несколько дней превратилась в цыганский табор. Депутация преследовала две цели: одну духовную — полюбоваться хоть разок стольным градом, вторую практическую — сбыть по хорошей цене на рынке молодого бычка. Мясо привезли в трёх полотняных мешках, и пока добирались на перекладных да пока устраивались с рынком, оно, естественно, из парнинки превратилось в тухлинку; перед тем как вывозить на продажу, его полночи промывали в ванне уксусным и соляным раствором, отчего ещё с месяц после отъезда деревенских квартира благоухала сытным мясным духом. В дневнике описание злоключений, происшедших с лихими добытчиками в Москве, занимало пять страниц, исписанных мелким убористым почерком, и свидетельствовало, по словам Лизы, о незаурядном литературном даровании её матушки, впоследствии ставшей педиатром. Скоро я сам смогу это оценить как профессионал: дневник — в одном из чемоданов. Я не стал спрашивать, почему она решила, что в деревне мы будем в безопасности, но поинтересовался, почему она думает, что старик Юсупов, если он жив, примет нас с распростёртыми объятиями. Зачем ему лишняя докука? Лиза ответила обстоятельно. Во-первых, оказывается, в деревне ещё действуют законы гостеприимства, во вторых, она везёт подарки и у неё есть деньги; в-третьих, если приём будет прохладным, мы всегда сможем купить себе дом, представив это как каприз новорусской четы, которой наскучило шляться по заграницам и потянуло на провинциальную экзотику. Всё, что она говорила, трогало меня до слёз. Как и Лиза, я предпочитал не заглядывать в будущее, которого у нас, скорее всего, не было, а жить одним днём по завету премудрого графа Льва Николаевича.