Читать «Беспокойные союзники» онлайн - страница 10

— Ну что ж, ты подал мне неплохую идею. Молин, правда, ни разу об этом не упоминал, но упомянуть ему придется, а если нет, то мы с Китусом ему напомним. Он, конечно, станет ворчать, что есть и более насущные проблемы, а потом не захочет продолжать разговор, помрачнеет и захочет уйти… Должно быть, действительно очень трудно так много работать и получать в результате столь малое удовлетворение…

— Говорят, ненависть приносит не меньшее удовлетворение, чем любовь.

— Я предпочитаю любовь.

— А Факельщик — нет.

Последний рисунок залетел под подушки. Они увидели его одновременно, и Хаким сразу понял, что на нем изображено — по торчавшему наружу уголку, а потому поспешил первым схватить его. И он бы успел, но своим резким движением испугал змею, прятавшуюся в волосах Шупансеи. Благоразумие всегда было лучшей стороной доблести, и все же он почувствовал в горле комок, когда она сама подняла этот рисунок.

Приказ Факельщика был четким и ясным: сделать иллюстрации к тем историям Хакима, которые повествовали о судьбе Санктуария с тех пор, как принц прибыл сюда в качестве правителя.

Вряд ли нашлось бы более важное событие, чем тот день, когда Кадакитис вручил Бейсе и сопровождавшей ее свите Сэванх, «дабы она его сберегла». Теперь-то Хакиму Шупансея была симпатична — да и принц желал сделать ее своей женой, но тогда все они ее ненавидели, и об этом явственно свидетельствовал рисунок Лало.

Бейса была в одеждах из золоченой парчи, изукрашенной драгоценными каменьями, лицо и обнаженные груди — переливчато-зеленого цвета, и вся она — воплощенное высокомерие. Хаким редко соединял их теперь в единый образ — эту молодую женщину, которую знал уже достаточно хорошо, и то неведомое создание, которое с трудом помнил; однако он не мог отрицать того, что именно бейсибцы, обладавшие немыслимыми золотыми запасами и невероятным презрением ко всему не-бейсибскому, послужили главной причиной страданий, выпавших на долю Санктуария. Ранканская военная кампания на севере практически не задела бы город — и, уж конечно, не вызвала бы в нем раскола! — если бы бейсибцы с самого начала не мутили воду.

— И что же, Молин намерен все это изобразить на городских стенах? — спросила Шупансея абсолютно спокойным тоном, но не поднимая глаз от рисунка.

— Да, если на то, конечно, будет воля принца. И твоя, госпожа.

Пергамент задрожал у нее в руке. Глаза расширились, взгляд остекленел; из волос высунулась голова змеи, и Хаким вдруг усомнился: а действительно ли она так уж изменилась за эти годы, пока он был ее советником? Да, разумеется, она давно уже вернула сам Сэванх принцу, но вот вернула ли она ему ту власть, которую давал Сэванх?

— Так вот как мы, оказывается, выглядели… Ужасно, да? — прошептала Шупансея и положила пергамент на стопку остальных рисунков. — И что бы я ни делала, этот образ ничто не может стереть из памяти, верно?