Читать «Сердечко мое (Анна Монс)» онлайн - страница 7

Ну и что теперь делать? Не жениться же на ней, на этой дурище, которая уже давно распаляла Алексашку мельканьем своих разлетающихся юбочек, ну а теперь, когда на ней и юбочек-то, почитай, не оказалось, разве мыслимо было удержаться от греха?!

А может, как-нибудь вину свою загладить? Петруша, друг, который разиня рот смотрел на обычаи и свычаи иноземцев, сказывал, что у чужестранных курфюрстов да королей принято, распечатав знатную девицу, незамедлительно пристроить ее замуж за хорошего человека или отыскать ей богатого любовника. Оно конечно, Алексашка не король и не курфюрст, так ведь и девка не княжеского рода! А все же интересно бы знать, кого она тут высматривала, вот этакая… готовая на все?

Он снова приступил к расспросам и добился наконец того, что Анхен стыдливо призналась в своей любви к господину Лефорту и в напрасных стараниях его обольстить.

Алексашка едва со смеху не помер! Он внешне был весьма дружен с Францем Яковлевичем и охотно принимал от него подарочки, большие и маленькие, все с равным удовольствием, однако втихомолку ревновал к нему Петра, завидовал тому влиянию, которое Лефорт на царя имел, а пуще всего завидовал голове Лефорта, этой умнейшей голове, какую не приобрести Алексашке никогда, сколько бы деньжищ он ни уворовал на государевой службе (а дело сие шло весьма успешно), каким бы кудлатым и дерзко выкрашенным париком ни покрыл свою собственную голову. Алексашка был смышлен, не более того. Лефорт — умен. Вот в чем разница! Ну да где нам, со свиным-то рылом…

И вдруг в смышленой Алексашкиной голове что-то такое забрезжило, какая-то мысль… Он мгновенно осмотрел ее, словно на ладони повертел так и этак, и даже прыснул от восторга, вообразив себе лицо Лефорта, когда он… Ну и кто тогда окажется со свиным рылом, а, Франц Яковлевич?

Спустя несколько дней приключилось в Иноземной слободе печальное событие. Умер виноторговец Иоганн Монс. Грудная жаба, давившая его уже который месяц, задавила-таки, и дом Монсов оделся в траур. Из уважения к доброму соседу и старинному приятелю Лефорт тоже прекратил на какое-то время свои веселые дебоши и не приглашал гостей. Но нельзя скучать и грустить беспрестанно, и вот снова осветился огнями дом на берегу Яузы, и заиграла музыка, и суровое мужское общество вновь оказалось разбавленным милыми дамскими личиками, среди которых мелькнуло одно настолько чудное и свежее, что оно привлекло к себе великое множество скромных и нескромных взоров. Местных, кукуйцев, на сей раз в числе приглашенных не было, а потому некому оказалось возводить глаза к потолку и укоризненно качать головами в знак осуждения того, что дочка богобоязненного, приличного человека Иоганна Монса — каково ему оттуда, из райских высей, взирать на такое?! — так вскоре после его смерти сидит среди пьяных русских, и пьет с ними, как того требовал обычай, и пляшет, когда начинает играть музыка, высоко подбирая пышные юбки темно-синего платья.