Читать «Могли ли демократы написать гимн...» онлайн - страница 11
Владимир Семенович Маканин
— Развернули народ. Развернули и...
«Воздай ему... Скажи, что
— Вы сделали великое дело, — говорит она.
И добавляет свое:
Он кричит со стоном:
— О, повтори, повтори!
«Великое дело... Сумели!.. — шептал я. — Развернули мысль такого огромного, такого сложного народа... Россия — не река. Россия — море...»
Она и это проговорила — и он внизу взревел:
— Лёльк! О, повтори, повтори мне эти слова в лицо! Я все-таки подымусь, и ты скажешь... Я подымусь... Ты скажешь. Ты скажешь это, глядя мне глаза в глаза!
Нас тотчас прошибло страхом.
— Я сплю-ууу! — завопила Лиля Сергеевна уже без подсказки.
— Это не важно. Иду, — говорит он. — Иду... Я уже вытер слезы!
С расстеленного на полу одеяла я бросаюсь в самое укрытие. Под кровать. Во тьму.
По счастью, сил у него хватает только на пол-лестницы. Но как же ясно мы слышали эти бухающие шаги... На пятой ступеньке каменный шаг замер. Я вел счет. Три... Четыре... Пять... Если бы не тьма египетская, я бы увидел его башку. А он — одну из моих ног... Но вот он застыл. Еще раз притопнул медвежьим шлепанцем. На той же, на пятой, ступеньке...
Минута зависла.
И здесь Лиля Сергеевна с поразительным хладнокровием произносит:
— Да ладно тебе. Иди уже в кресло... По десятому каналу.
— А?..
— По десятому. Иди отвлекись.
Я замер в подкроватном подполье.
Политик бухал по лестнице вниз. Каменно... Но покорно... Не грохнулся бы... Он был поглощен подвернувшейся мыслью. И сам себе бормотал:
Он сел в мягко запевшее кресло. Он плюхнулся туда. И молчал... Казалось, он все еще насыщался минутой. Я думаю, он отдыхал от боли... С уже отпустившей болью.
Но вот он ожил. Защелкал кнопкой телевизионного пульта. То музыка. То стрельба...
— Нет, Лёльк. Ты на десятом канале как раз и сбила настрой... Здесь какая-то херня.
— Спи, милый.
— Да. Да... Утомился.
— Зато хорошо поспишь.
— Но я же слышал... у тебя там мощно кого-то дрючили! У меня даже встал впереклик. Ноги не держат, а встал — представляешь?
— Спи, милый.
Он снова притих... А я уже выбрался из андеграунда и, весь хладный, опять жался к Лиле Сергеевне. Нет, нет... Тоже притих... Просто рядом. Я кутался в одеяло. (Под кроватью у них зябко.) Она и мне шептала. Те же тихие слова:
— Спи, милый.
В тепле и в полудреме я и точно ловил сытый ночной кайф. Убаюкивало... Но при этом (вот ведь старый совок!) я продолжал ее мужу сочувствовать. Политик мне нравился... Его страдания. Его боль!.. Это ж какая редкость!.. Я помягчел, как к старинному другу. Растекся в доброте... И, конечно, чувство вины... Я решил, что так будет честно. Я решил, что я должен согласиться (мысленно)... Чтобы этот страдающий Н. тоже побыл на моей жене. Как я на его. Справедливости ради... Пусть.
Я только думал, на какой из них. На какой из моих жен... Пусть он отквитается... Пусть Галинка. Да, Галинка... Никогда не передавал женщину из рук в руки. Но ведь справедливости ради... Галинка... Пусть...
