Читать «Пять рассерженных мужей» онлайн - страница 92
Людмила Ивановна Милевская
— Я тоже фокусница, — торжествуя, воскликнула я. — Хотите видеть Мархалеву?
Он с жаром воскликнул:
— Хочу!
Я приказала:
— Глаза закройте!
Он послушно закрыл.
— Крабле! Крибле! Бумс! — пришлось ударить вилкой по хрустальному бокалу. — Открывайте глаза!
Мишель озадаченно уставился на меня, я же грациозно развела руками и представилась:
— Софья Адамовна Мархалева собственной персоной!
— Вы? Вы?!
И он онемел. Пришлось поспешить с доказательствами:
— Могу свой паспорт показать.
Мишель быстро оправился от неожиданности и уже глядел на меня совсем другими глазами — глазами полными любви.
— Не надо паспорт, — вдохновенно воскликнул он. — Вы сами не знаете какой груз с моего сердца только что сняли. С того момента, как встретил вас, только над этой проблемой голову и ломал.
Я удивилась:
— Над какой проблемой?
— Как душу надвое разделить.
— Зачем же делить?
— Судите сами: из далёкой Франции приехал, чтобы найти ту, которая лишила покоя. Скучными зимними вечерами в своём замке…
— Под Парижем, — вставила я.
— Да, — подтвердил Мишель, — под Парижем у камина от одиночества я страдал-страдал… до тех пор, пока одно из ваших чудных творений не попало мне в руки.
Я встрепенулась:
— Какое же?
— «Путы тоски»!
— Это вещь!
— Да! Да! Софи! С первых страниц этой книги я ощутил, что женщина, описавшая столь сильные чувства, рождена для меня. Только для меня!
— Да! Да! — восхитилась я.
Бедные китайцы. Они понять ничего не могли — благочинные европейцы вдруг на такие восторженные ноты перешли. Подумали, верно, что мы объелись лягушек.
— И вот однажды, — продолжил Мишель, — когда я в сотый раз ваш роман перечитал, когда сердце моё зашлось от одиночества и горя…
— Какого горя? — опешила я.
Мишел закатил глаза:
— Ну как же? Горевал, что нет вас у меня.
— Ах, да, -наконец поняла я, устыдившись своей бестолковости.
— Когда сердце моё зашлось от горя и не было уже сил терпеть эту глухую заунывную тоску…
«Ах, как он говорит! — восхитилась я. — Как он говорит! Хоть бери и записывай.»
А Мишель продолжал, продолжал:
— Когда душу сковал лёд одиночества и не было сил бороться за жизнь…
— Вот до чего даже дошло! — испугалась я, радуясь, что не испытала подобных ужасов со своим Евгением.
— Дошло! Дошло! — подтвердил Мишель. — Хуже скажу: руки хотел на себя наложить! И наложил бы, если бы не подвернулись вы…
— Моя книга, хотели вы сказать.
— Конечно, конечно. Ваша книга от смерти меня спасла, увела с края пропасти, вырвала из чрева преисподней… И ожил я тогда и подумал: отправлюсь в Россию и эту женщину чудную разыщу.
Заворожённая, я слушала его как Маруся: открыв рот. В волнении и трепете следила за его мыслью и, апогея с ним вместе достигнув, восторженной радостью зажглась и закричала:
— Конечно! Конечно! В Россию! Сюда! Сюда! Ко мне! Ведь нет же ничего проще!
— Э-э, нет, — охладил мой пыл Мишель. — Вот тут-то и начались настоящие сложности.
— Сложности? — встревожилась я.
— Ещё какие! Оказалось, что вас совершенно нереально найти.
— Что вы говорите?
— И утром и вечером коврик под вашей дверью топтал, надоел соседям, но ту, к которой стремился, так и не нашёл.