Читать «Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)» онлайн - страница 6

Чуждое и непонятное нам колдовство для индейцев на протяжении тысячелетий было таким же серьезным занятием, каким для нас является наука. Причина нашего непонимания несомненно связана с тем, что нам непонятны те смысловые единицы, которые лежат в основе колдовства.

Дон Хуан сказал однажды:

– У каждого человека знания – своя склонность.

Я попросил объяснить, что это значит.

– Я, например, склонен к тому, чтобы видеть, – сказал он.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я люблю видеть, – ответил дон Хуан. – Только видение позволяет человеку знания знать.

– А что ты видишь?

– Все.

– Я тоже все вижу, хоть я и не человек знания.

– Нет, ты не видишь.

– То есть как? Вижу!

– Говорю тебе – нет.

– Почему?

– Ты только смотришь на поверхность вещей.

– А человек знания видит их насквозь?

– Нет, речь о другом. Я сказал: у каждого человека знания своя склонность. Моя склонность – видеть и таким образом познавать; у других – иные склонности.

– Какие?

– Возьми, например, Сакатеку. Он тоже человек знания. Его склонность – танец. Он познает, танцуя.

– Значит, склонность человека знания – это то, что он совершает, чтобы знать?

– Именно.

– Но как танец помогает Сакатеке познавать?

– Сакатека танцует всем своим существом.

– То есть не так, как я? В его танце есть что-то необычное?

– Как тебе сказать? Он танцует так же, как я вижу. Ты так не умеешь.

– А видеть, как ты, он может?

– Может. Но он еще и танцует.

– Как же все-таки он танцует?

– Это трудно объяснить. Когда Сакатека что-то хочет знать, он танцует. Могу сказать только одно: пока ты не поймешь, что такое путь знания, и о танце, и о видении говорить бесполезно.

– Ты видел его в танце?

– Да. Но тот, кто просто смотрит, как он танцует, не может увидеть, что его танец – особый способ познания.

Я знал Сакатеку, во всяком случае знал, кто он такой. Мы с ним встречались, однажды я угостил его пивом. Он был очень учтив и пригласил меня в гости. Я давно намеревался съездить к нему, но дону Хуану об этом не говорил.

14 мая 1962 года я приехал к Сакатеке. Он объяснял когда-то, как к нему добраться, и я без труда нашел дорогу. Дом окружала изгородь, ворота были закрыты. Я обошел изгородь, надеясь найти кого-нибудь, но никого не было.

– Дон Элиас! – крикнул я. От моего крика во дворе с кудахтаньем забегали куры. К изгороди подбежала собачонка, но не залаяла, а села и уставилась на меня. Я позвал снова – куры закудахтали еще громче.

Наконец из дому вышла пожилая женщина. Я попросил позвать дона Элиаса.

– Его нет, – сказала она.

– А где его можно найти?

– В поле.

– Где именно?

– Не знаю. Приходите попозже. Он вернется часов в пять.

– Вы его жена?

– Жена. – Она улыбнулась.

Я хотел расспросить ее про Сакатеку, но она извинилась, что плохо говорит по-испански. Я сел в машину и уехал.

Вернулся около шести и, подъехав прямо к воротам, позвал Сакатеку. На этот раз из дому вышел он сам. На плече у меня в кожаном футляре висел магнитофон, похожий на фотоаппарат. Я включил его. Сакатека меня узнал.