Читать «Сердце полуночи» онлайн - страница 123

Оказавшись на краю церковного нефа, Торис увидел Казимира. В последнее время он выглядел бледным и исхудавшим, как мертвец в могиле, однако нездоровая бледность лица лишь подчеркивала страсть, звучащую в его голосе.

Казимир оперся своими тонкими руками о край кафедры и набрал в грудь побольше воздуха. Очередной порыв холодного зимнего ветра пронесся над храмом и загремел на крыше разболтанной черепицей.

– Эти зимы… – начал Казимир и замолчал, качая головой. – Эти зимы с их глубоким снегом, с безжалостными и холодными ветрами изгоняют нас с улиц и заставляют бежать от негреющего зимнего солнца к нашим крошечным очагам, свет и огонь которых есть всего-навсего жалкое подобие лета. Скорчившись у огня и закутавшись в шерстяные одеяла, мы порой задумываемся о том, как стал наш мир столь жестоким и неприютным. Неужели Милил не слышит больше наших песен? Неужели Милил перестал любить нас? Может быть, даже его музыка не способна проникнуть в этот хладный и бессердечный мир?

Казимир сделал еще одну долгую паузу, прислушиваясь к завываниям ветра.

– В небесном хоре Милила особой красотой выделялся голос крестьянина Ольи. Пока он был жив, руки его покрывались шрамами, как у всякого рядового виллана, а плечи сгибались под тяжестью работы, которую он делал для своего хозяина. Жизнь его была безрадостной, горькой и нелегкой, однако он не замечал этого, мечтая о Небесах. Вскоре сорвавшийся топор милосердно освободил его душу от тела, и Олья присоединился к небесному хору Милила.

И вот тогда его голос зазвучал приятней и чище, чем даже голоса святых. Тупой крепостной крестьянин исчез, но у его души оказался бесподобный, несравненно сладкий голос.

Милил полюбил жалобные и тоскливые песни Ольи, которые разбили сердце бога. Он был так тронут песнями своего слуги, что заплакал сам и отвернулся от мира земли. Так настала первая зима.

На землю опустились холод и мрак, завыли ветры и выпал снег, убившие многих и многих. Стенали женщины и в голос плакали мужчины, но их жалобные крики и мольбы не достигали ушей Милила. Бог не слышал ничего кроме песни Ольи. Только когда к голосу людей присоединились голоса левиафанов и соловьев, услышал Милил их отчаянную мольбу. Очнувшись от охватившей его задумчивой печали, он обратил свои глаза к земле и снова пробудил Солнце.

Потом он сказал Олье: “Как случилось, что твоя суровая и грубая жизнь, прошедшая в трудах, породила голос столь прекрасный, что даже я был зачарован им?”

"Мой голос не так уж прекрасен, как ты говоришь”, – ответил ему Олья.

"Может быть, ты поешь не так точно, не в том размере и не в той тональности, – сказал Милил, – но именно твоя песня затронула во мне струны совершенной печали”.

"Значит, прекрасна печаль, а не мой голос”, – возразил ему Олья.

"Но почему среди моего счастливого хора один ты плачешь и грустишь?”

"Я печалюсь о том, что жизнь моя, которую я провел в мечтаниях о твоих Небесах, давно прошла”, – отвечал ему Олья.

"Но ведь кроме этой мечты не было в твоей жизни ничего прекрасного, – заметил ему на это Милил. – Жизнь твоя была коротка и горька, и разве не мечта о моих Небесах помогла тебе скрасить твое жалкое бытие?”