Читать «Ящик водки. Том 2» онлайн - страница 46

— Да-а-а… Я помню про подписку! Я же ездил на метро читать на стенде «Московские новости». Около Финляндского вокзала. Спокойненько ехал из института, делал крюк — мне это совершенно не по пути было — читал, а после ехал домой. Вот когда началось это национальное, полез народ на народ — все отделяются…

— Да, это не 86-й и не 87-й, а уж настоящий накал перестройки. И закон о кооперации… Действительно, все стало ясно. Что не удалось воспитать нового советского человека.

— Не человека, а народ! Товарищ Сталин, будучи творцом национальной теории, ввел градации общности людей.

— Это я уже не очень… Я, наверно, это учил, но ни хера не помню!

— Было так. Человеческое стадо, потом семейная община, потом государство, потом народность и нация. А Брежнев внес очень важное дополнение в марксистскую национальную теорию: что, кроме нации, появилась новая общность людей — советский народ. А она, однако же, не появилась! Так что национальная теория товарища Сталина оказалась верна. Вершиной общности людей является нация. А супернации под названием «советский народ» создать не удалось.

— Не сошлись характерами.

— И братского союза никакого не было.

— Вот если б народы сказали: не расстанемся, мы вместе, — тогда б, конечно, Советский Союз остался. Но народы стали друг друга резать, и потому говорить про Советский Союз просто было как-то неприлично. Ну что, на штыках его держать? Колонизаторство какое-то.

— А Америка, скажете вы? Так это чисто пропагандистская утка. Никакого такого народа нету. Они все живут поврозь в разных районах. И друг с другом не общаются. Мы об этом говорили в предыдущей главе.

— Да… А может, чтоб империя держалась, надо было сказать — вот есть русские, а все остальные — второй сорт?

— Ну, так не было даже в царской империи. Русские не считали себя голубой кровью. Ни хера себе голубая кровь, когда русские обязаны были служить в армии, а финны — нет.

— В ЮАР была та же ситуация, ты знаешь об этом?

— Нет.

— Я изучал вопрос на месте. Только когда к власти пришел Мандела, черных стали брать в армию. Служить в те времена в армии значило воевать: Ангола же, Мозамбик там. Подставлять голову под пули в джунглях. У меня некоторые товарищи там служили переводчиками и инструкторами при кубинцах, которые воевали с нашей стороны. Как могли буры туда черного взять? Чтоб он им в спину стрелял? Мне один белый офицер сказал тогда: «Тяжело, конечно. Я понимаю, что эти ребята пришли в армию после амнистии, они всю жизнь воевали в джунглях против нас. Среди них полно бывших партизан и прочих террористов… Многие черные были моими врагами, могли меня убить. А теперь эти черные солдатики — мои друзья. Я должен это принять — или уйти из армии. Впрочем, как христианин, я понимаю, что черный — такой же человек, как я…»