Читать «Ящик водки. Том 2» онлайн - страница 144

«Один только вид нашей машины отбивал у хулиганов всякое желание совершать что-либо. Особенно страдали от нас насильники, которых мы вылавливали пачками по темным закоулкам и паркам». «Суббота и воскресенье были для нас настоящим праздником. Мы работали в „гражданке“ на рынках. Тогда только-только пошли наперсточники — „кручу-верчу, поймать хочу“. Мы подходили якобы поиграть, они брали меченые деньги, мы их задерживали и отправляли в ближайшее отделение милиции. С торговцами наркотиками вообще не разговаривали — били беспощадно, не боясь, что нас обвинят в рукоприкладстве, и сдавали в отделение». «Однажды взяли одного торговца с тремя ящиками водки и провели с ним воспитательную работу. Отвезли его на берег Даугавы и заставили „продезинфицировать“ нашу машину, а потом в одежде отправили его в заплыв на другой берег. Направление показывали автоматными трассерами. Натерпелся он, конечно, зато больше водкой не спекулировал».

«Омоновцы неоднократно разоружали в Риге группировки городских боевиков и устраивали рейды против новоявленных таможен латышей на границе с РСФСР».

«В 1990 году омоновцев впервые втянули в политику: МВД заставило их разогнать демонстрацию Интерфронта, который протестовал против Декларации о независимости Латвии. После МВД СССР переподчинило Рижский ОМОН Москве. Министр внутренних дел Латвии Алоиз Вазнис издал приказ: при появлении омоновцев вблизи объектов МВД открывать огонь без предупреждения. Невзорову необходимо проверить этот приказ, то есть… проехать мимо здания МВД на нескольких „уазиках“ — обстреляют или не обстреляют? 3 февраля 1991 г. программа „Время“ сообщает, что в 2часа ночи в Риге была обстреляна машина, в которой ехал Невзоров с командиром ОМОНа Чеславом Млынником и тремя омоновцами. За работу в Прибалтике „Саюдис“ приговорил Невзорова к высшей мере».

«В январе 91-го ОМОН участвует в перестрелке у здания МВД Латвии. С латышской стороны — четверо убитых, 8 раненых. Кто их убил — не установлено».

«У генералов и офицеров, которые могли возглавить подавление смуты сепаратизма, были жены и дети, дачи и гаражи, машины и огороды. Ведь Прибалтийский округ был в значительной мере „курортным“ для тех, кто вернулся из Афганистана, Забайкалья или Заполярья. В какой-то момент каждый из них вполне отчетливо понял, что, защищая идеалы, он теряет то, что близко ему лично. И люди в погонах выбрали комфортный „дембель“, а далее — легализацию в Латвии или отъезд на восток. Партизанские отряды офицеров, как в 1919 году, не состоялись. „Пассионариев“, готовых идти до конца, нашлось человек сто, и местом их локализации стал рижский ОМОН».

Развязка наступила 19 августа 1991 года. В Москве захватил власть кремлевский ГКЧП. Его соучастник, министр Пуго, приказал рижскому ОМОНу восстановить советский правопорядок в столице Латвии. За двое суток омоновцы разоружили батальон латышских ополченцев, заняли столичный теле-граф и помещение МВД. Не было ни сопротивления, ни людских жертв. Перепуганное правительство Латвии спряталось в подвальном бункере бомбоубежища. До 23 августа ГКЧП, обанкротившись в Москве, победоносно существовал только в единственном городе на берегу Рижского залива. А министр Пуго уже застрелился, убив и свою жену. Рига пообещала простить омоновцев и не привлекать их к уголовной ответственности, если они уйдут из Латвии без боя. И 1 сентября 1991 года ОМОН улетел в Тюмень.