Читать «Юрка Гусь» онлайн - страница 5

— Тощий-то!.. — Бабка запустила руку в его густые черные вихры.

Достала ножницы и, зажав под мышкой буйную мальчишечью голову, обкорнала ее. Голова стала круглой, с выступом на затылке.

Три чугуна горячей воды извела бабка, прежде чем отмыла всю грязь с мальчишки. А потом собрала его лохмотья в кучу — и в печку.

Мальчишка молча метнулся к пылающей печи, засунул по плечо мокрую руку, выхватил оттуда тлеющие тряпки и, обжигаясь, вытащил из кармана пиджака потрепанную колоду карт и бритву.

— А коли и сгорело бы все это добро, не велика беда, — сказала бабка.

Воротя нос в сторону, она ухватом подцепила лохмотья и снова запихала в печь. Согнувшись над раскрытым ящиком комода, долго перебирала там глаженое белье. Выложила на хромоногую табуретку кальсоны, рубаху, зеленые солдатские штаны со штрипками. А вот верхнюю рубаху так и не смогла сыскать. Взяла да и положила на штаны свою ситцевую васильковую кофту.

— Одевайся…

Кальсоны можно было завязывать на шее, рукава рубахи свисали до пола, а до карманов штанов не дотянуться. Зато бабкина кофта с пышной сборкой на груди пришлась мальчишке впору.

Глядя на этот шевелящийся комок одежды, из которого тыквой торчала стриженная ступеньками голова, бабка засмеялась.

— Господи ты боже мой!.. Ну как есть чучело огородное. Хоть на грядку ставь.

Мальчишка, присев, сердито воткнул кулаки в карманы, подтянул штаны и пробурчал:

— Спалила шмотки, а теперь чучело! Мой френчик еще бы носить и носить… Совсем как новый.

— Дырки на нем старые… Слышь, как твои воши щелкают в печи?

— А теперь гони мои корочки…

— Что? — удивилась бабка.

— Ну, эти… ботинки мои… Куда заначила?

— Вон под печкой сохнут… Нужны мне твои ботинки.

В углу на чурбаке запыхтел, зафыркал полуведерный самовар.

Мальчишка еще никогда не пил такого вкусного душистого чая. Он смотрит на бабку: она осторожно кладет в рот малюсенький кусочек сахара и подносит блюдце на трех растопыренных пальцах ко рту, дует на кипяток и звучно прихлебывает.

Мальчишка пробует пить таким же манером, но, расплескав кипяток на штаны, отказывается от этой затеи. Он ставит блюдце на край стола и, нагнув шею, начинает со свистом втягивать в себя чай. Бабка, прижмурив глаза, сосредоточенно дует на кипяток, но мальчишка то и дело ловит ее взгляд. Теплый взгляд, добрый…

— Как звать-то тебя? Аль без имени?

Бабка придвигает к нему поближе резную стеклянную сахарницу с отбитым краем.

— Да бери сахар-то…

Мальчишка пьет молча. Бабка, держа блюдце наотлет, ждет. Три раза она задавала ему этот вопрос, и три раза мальчишка отворачивался.

— Уж не потерял ли ты, сынок, свое имечко, мотаясь по белу свету?

Мальчишка, не поднимая глаз, бурчит в блюдце:

— Гусь…

— Что «гусь»?

— Юрка Гусь… Ну, фамилия у меня такая… Гусь! — в первый раз улыбается мальчишка. И остренькое хмурое лицо его вдруг преображается: глаза оживают, блестят, пухлые губы раскрываются, показав дырку на месте выбитого зуба. А на щеке обозначается маленькая ямочка.

— Годков-то сколько?

— Одиннадцать.

— Ишь ты! — удивляется бабка Василиса. — С виду-то и не дашь… Больно ростом махонький… Как же ты батьку с маткой потерял? Может, живы? Убиваются по тебе?