Читать «Снюсь» онлайн - страница 11

– Третьестепенные, – сказала она мне в ухо, делая вид, что целует его. – Первостепенные работают, второстепенные ищут, а эти говорят. Ты – первостепенный.

– Я?!

– Ты, ты, ты… – зашептала она мне в ухо горячим своим дыханием.

В это время композитор, соскользнув с рояля, делал обход гостей. С каждым он чокался и говорил несколько слов с приятной улыбкой.

– Сегодня я работаю в ми-мажоре, – сказал он, чокаясь с Яной.

Он подсел к нам и запахнул полы халата. Я посмотрел на его лицо и увидел, что каждая черточка на нем живет отдельной жизнью. Лицо композитора напоминало оркестр. Губы едва заметно извивались и вибрировали, словно по ним водили смычком; брови вздрагивали, причем левая вздрагивала на каждый такт, а правая – через один; ноздри плавно шевелились, а щеки вспухали и опадали разом, как медные тарелки. Лоб сиял, как геликон.

– Друг мой, – сказал композитор, и верхняя его губа подползла к самому моему носу. – Друг мой, мне рассказывали ваши сны. К сожалению, я совсем не сплю, бессонница… Но в этом жанре… Скажите, вы пользуетесь музыкой?

– Когда как, – сказал я.

– А какой? – живо заинтересовался композитор.

– Предпочитаю Моцарта. Хотя бывает и эстрада.

– Так-так! – воскликнул он. – Я сочиню для вас увертюру.

Лицо его произвело финальный аккорд и потухло. Он вернулся к роялю, приподнял крышку над клавиатурой и принялся стучать мизинцем по черной клавише, недовольно морщась. А к нам подошел молодой человек лет пятидесяти с чуткими глазами. Он заговорил с некоторым превосходством, в котором странным образом присутствовало заискивание.

– На Западе… – говорил он. – Я встречал, есть упоминания… Собственно, ничего нового, вы понимаете… Вы пользовались методикой Сен-Сюэля?

Я непонимающе глядел на него.

– Один ваш сон мне понравился, – сообщил он. – Помните, железная дорога, у которой рельсы расходятся в разные стороны, а поезд постепенно расширяется, а потом раскалывается, как бревно, вдоль?

Мне стало не по себе. Я вспомнил этот ранний сон – претенциозный и неумелый, рассчитанный на дешевый эффект.

– Я вас познакомлю с… – Он назвал фамилию, которую я не запомнил. Кажется, Аронсон…

Яна расцвела, она посматривала по сторонам, еще теснее прижимаясь ко мне, а я осмелел и выдвинулся из тени.

Композитор перестал извлекать ноту. Он повернулся ко мне и сказал:

– Как вам понравилось? Мне кажется, эта увертюра может вам пригодиться.

Я кивнул. Композитор захлопнул крышку и потребовал шампанского. Он предложил тост за меня, пожелав мне творческих успехов, а затем попросил сегодня же присниться собравшимся.

– Так, какой-нибудь пустячок. Что вам заблагорассудится…

Яна сжала мне локоть. Я деревянно поклонился.

Ночью я приснился им в пустыне, утыканной противотанковыми шипами. По пустыне ползли волосатые гусеницы размерами с железнодорожную цистерну. Они напарывались на шипы и истекали нефтью. В озерах нефти барахтались маленькие люди, причем не спасали друг друга, а продолжали драться, даже идя ко дну. Они тяжело шевелились в вязкой жидкости, шлепая друг друга черными масляными ладонями. Композитор и его гости возлежали на гусеницах сверху, как на коврах, и смотрели на эту картину. Мы с Яной тоже были на гусенице. Противная прыгающая нота из черной клавиши стучала в висок, как морзянка.