Читать «Офицеры и джентльмены» онлайн - страница 18

– Так, пожалуй, можно и обо мне сказать, я, кажется, тоже собираюсь стать лишним ртом, – заметил Гай. – По-моему, это зависит от того, у кого какой взгляд на подобные вещи. Некоторые хотят быть во время войны со своим народом.

– Что-то не замечаю этого, – сказал Тони.

– Полезной работы и для гражданских сколько угодно, – сказал Бокс-Бендер.

– Из семьи Прентисов все эвакуированные возвратились в Бирмингем раздраженные и разгневанные, – сказала Анджела. – Им всегда невероятно везло. Нам же достались всякие хеттские ужасы, вот и живи с ними.

– А как ужасно, когда солдаты не знают, где находятся их жены и семьи, – сказал Тони. – Наш бедный офицер по бытовому обслуживанию тратит целые дни, чтобы установить их местонахождение. Шесть человек из моего взвода поехали в увольнение, не зная, куда им, собственно, ехать, где их семьи.

– Пожилая миссис Спэрроу упала с лесенки, когда собирала яблоки, и сломала обе ноги. Ее не положили в больницу только потому, что все койки зарезервированы для пострадавших во время воздушных налетов.

– У нас днем и ночью дежурит офицер, ведающий пассивной противовоздушной обороной. Ох и нудная же это обязанность! Он через каждый час должен звонить по телефону и докладывать: «Все в порядке, самолетов противника нет».

– В Страуде полицейский остановил Кэролайн Мэйден и потребовал от нее объяснения, почему она не носит противогаз.

Тони был как бы из другого мира: их проблемы его не интересовали. Гай же не принадлежал ни к какому из этих миров.

– Я слышал, как кто-то говорил, что эта война совсем необычная.

– Конечно, дядя Гай, чем дольше каждый держится в стороне от нее, тем лучше для него. Вы, гражданские, просто не представляете, в каких благоприятных условиях находитесь.

– А может быть, в данный момент, Тони, мы не очень-то и хотели бы находиться в благоприятных условиях.

– Я, например, точно знаю, чего хочу. Военный крест и аккуратненькую маленькую рану. Тогда остальную часть войны я мог бы провести в окружений хорошеньких и заботливых медицинских сестер.

– Пожалуйста, Тони!

– Извини, мамуля. Не будь такой ужасно серьезной, а то я начну жалеть, что не провожу свое увольнение в Лондоне.

– По-моему, я вовсе не вешаю носа. Но только, пожалуйста, дорогой, не говори, что ты хочешь, чтобы тебя ранили.

– Ха, но это же лучшее, на что может надеяться любой. Разве не так?

– Послушайте, – вмешался Бокс-Бендер, – не начинаем ли мы понемногу видеть все в мрачном свете? Забирай-ка дядю Гая, пока мы с мамой уберем со стола.

Гай и Тони прошли в библиотеку. Французские окна, выходившие в сад с выложенными камнем дорожками, были открыты.

– Хочешь не хочешь, черт возьми, но, прежде чем зажечь свет, надо опустить шторы.

– Давай выйдем на воздух, – предложил Гай.

Сумерки сгустились, но еще не настолько, чтобы не видеть дороги. Воздух благоухал, напоенный ароматом невидимых цветов старой магнолии, прикрывавшей собою добрую половину дома.

– Никогда не чувствовал себя так отвратительно, как сейчас, – признался Тони. Когда они вышли в сгущавшиеся сумерки, он неожиданно спросил: – Расскажите мне, как сходят с ума. У многих ли родственников мамули не хватало винтиков?